На той неделе: купить сапоги, спасти страну, выйти замуж - Анна Бялко

Переписка продолжалась и после Севкиного возвращения. А почему бы, опять же, и нет? Больше того, я ему специально о ней рассказала, и он снова злился и явно ревновал. На фоне своей Голгофы.

Потом я уехала в отпуск в Крым. А по возвращении нашла в почтовом ящике — уже в своем, настоящем — письмо. От Яши. Очень милое, забавное письмо, снова ни о чем, но я была тронута. Ведь и не лень же человеку. Нет бы Севке так... В письме он, между прочим, писал, что в конце августа приезжает в Москву в отпуск недели на три. И телефон.

Я, конечно, ему позвонила. Как раз после того, как мы так весело годовщину путча отметили. Прямо от Лили на следующий день и позвонила. Хотела, собственно, еще от Севки накануне позвонить, но он мне не позволил. Оно и к лучшему оказалось — у Яши определитель номера стоял, и, хоть он, конечно, и был в курсе наших с Севкой отношений, а все-таки... Сразу по приезде у него оказалась куча дел, встречи разные, с детьми пообщаться (у него двое детей от первого брака остались), вот мы и договорились на этот понедельник. После моей работы, в четыре. У памятника Гагарину. Яша сказал, что так я уж наверняка его узнаю — там будет сидеть только один идиот. Я спросила: что ж он, боится сам меня не узнать? На что он галантно заверил, что, конечно, он-то меня узнает, но, поскольку ко мне наверняка пристают молодые люди на каждом шагу, я могу ошибиться в толпе. А у памятника — это с гарантией. В общем, такой вот милый треп. И мужик милый. Гораздо лучше Севки, если вдуматься. И жениться хочет — на лбу написано. И за границей живет. И не бедствует. Хотя это как раз несложно — каждый, кто получает зарплату в долларах, в Москве не бедствует. А вовсе даже наоборот.

Я все это Лильке еще тогда же рассказала. Она как раз интересовалась, с кем это я по телефону кокетничаю. Вот, говорю, какой кадр назревает. Не выйти ли замуж за него часом?

— Да ну, — Лилька говорит, — не блажи. Ты думала с мужем мириться — вот и мирись. Не отвлекайся. Муж у тебя спокойный, вы давно знакомы. Даже дружите, можно сказать. Он тоже в Италию оформляется. Зачем тебе новый геморрой?

— Не геморрой, — говорю, — а легкий ненавязчивый флирт. Должна же я как-то развлекаться. И вообще, за собственного бывшего мужа я замуж всегда успею выйти. Мы, строго говоря, даже развелись еще не совсем до конца. А тут мужик симпатичный. Я тебя познакомлю, сама увидишь. И ему правда очень хочется жениться, на нем написано. Жалко, ты у нас уже замуж вышла, а то бы мы тебя могли опять пристроить.

— А мне, — отвечает Лилька, — ну ничуточки не жалко. Ладно, развлекайся, если хочешь, только без глупостей. Я за тобой присмотрю, конечно, пока я здесь, но ведь я скоро уеду...

И действительно, это должно было случиться совсем на днях. Документы на выезд были уже готовы. Последнюю бумажку Лилька получила как раз в прошлую пятницу и все выходные пыталась заказать билет. На какой день получится, в тот и улетит. Я, как всегда по выходным, была на даче, и меня оттуда, естественно, никто не отпустил. Помощь лучшей подруге не считается уважительной причиной для досрочного отъезда с дачи. А вчера вечером Лильки не было дома... Так я и не знаю, что у нее там с билетом.

И тут у меня на работе телефон звонит. И это как раз Лилька.

— Аська! Я вчера заказала билет! На среду! Если удастся его сегодня выкупить, я послезавтра улетаю!

Ничего себе! Ну и дела. Надо скорей к ней бежать, а у меня еще это свидание дурацкое...

— Лилька! Мне приехать? Чего ты вообще делаешь?

— Нет, подожди! Этот билет мне мать через своих знакомых заказала, в обычных кассах ничего нет, естественно. Мы с ней должны туда вечером поехать, а сейчас она меня везет за деньгами — Лешка на билет оставил доллары, но их надо менять, там много, я сама боюсь. Мы с ней едем в какой-то банк, а потом в магазин — она считает, мне не в чем ехать за границу, представляешь? Как будто это важно, я замуж-то в джинсах драных выходила... Но это ерунда. А вечером — к этому знакомому, а с ним — в кассы... В общем, я весь день буду бегать, не приезжай пока! Я тебе потом позвоню.

Ну ладно. Значит, пойду на свидание. Это даже хорошо, что есть занятие на вечер, а то бы я только сидела дома и за Лильку переживала. Нет, как все-таки все здорово получилось. Только жалко, что Лилька уезжает. И она тоже... И как я останусь тут совсем одна... Мириться с бывшим мужем и уезжать в Италию... Можно, конечно, и, наверное, так и придется, только как-то все это... Не то. Хотя оставаться тут одной и еще раз так зимовать — это гораздо хуже. Да... Надо думать, думать...

Ой, а времени-то! Уже пора бежать, а еще нужно морду накрасить!

К Гагарину я прискакала с пятиминутным опозданием — как в лучших домах. Все-таки это свидание, тут полагается опаздывать. А то я обычно всегда везде раньше времени прихожу.

Еще издали смотрю — у памятника сидит мужик на парапете. Заметил меня, встал, пошел навстречу. Очень даже симпатичный — высокий, бородатый. Чем-то на Довлатова похож. Джинсы, свитер — все достойно. Подошел, руку поцеловал — впечатляет.

У нас сразу же завязался разговор — ни о чем, естественно, но легкий и вполне интересный. Так, под разговор, мы и пошли потихоньку по Ленинскому проспекту в сторону центра. Шли-шли, дошли до «Октябрьской», ушли дальше в Замоскворечье, по Полянке, по Ордынке, по Пятницкой. Шли и трепались. Он мне, среди прочего, про свою работу рассказывал. Он, оказывается, не просто программист, как я думала, а он это дело преподает в университете, то есть профессор, и его приглашают везде читать лекции, и вот он был во Франции, а сейчас едет в Израиль, и будет там читать целый год. И в Америке он был полгода, но ему не понравилось.

— Надо же, — говорю, — а всем нравится. Вон Севка даже остаться решил.

Оказалось, он встречался с Севкой в Америке, и даже бабу эту мерзкую там видел. То есть он не сказал, что она мерзкая, он вообще про нее говорил мало и нейтрально, хотя я-то, конечно, расспрашивала.

Мы к этому времени уже сидели в какой-то кафешке.

— Знаешь, — он говорит, — я часто попадал в ситуации, когда я как бы оказывался между двумя людьми. Вот ты сейчас спрашиваешь, а мне кажется, что Севка стоит у меня за спиной.

На что я ответила:

— Нечего ему там делать. Если и стоит, то пусть уходит. Пойдем лучше танцевать.

Мы танцевали, вспоминая прошлогодний «Пекин», и еще болтали о всяком-разном, и еще потом танцевали.

Вышли из кафе, и тут же, как по заказу, хлынул дикий ливень, которого с утра не обещали. Пришлось спасаться в ближайшем метро. Там мы решили сходить в кино на остаток вечера и поехали на Пушку, потому что там, по моим представлениям, должна быть единственная известная мне в Москве киноафиша.

Но никакой киноафиши мы не нашли. Ее просто нигде не оказалось, а в этих бесплодных поисках я промокла до нитки. Вообще-то мы оба, конечно, промокли, но у Яши все-таки хоть ноги в кроссовках остались сухими, а мои туфли были полны воды. После дождя как-то резко похолодало, делать было ну совершенно нечего... Но разъезжаться по домам почему-то не хотелось.