Дело о светящихся пальцах - Эрл Стенли Гарднер

Судебный процесс «Народ штата Калифорния против ВикторииБрэкстон»[6] открылся в обстановке напряженного ожидания, столь характерногодля спортивной борьбы двух лидеров чемпионата, которые до этого не зналипоражения. Пытаясь мысленно разобраться в ситуации, Перри Мейсон окинулвзглядом переполненный зал. Мало на кого он мог рассчитывать, чтобы отразитьили, по крайней мере, ослабить тот удар, который приготовился нанести емуокружной прокурор. Мейсон пока не знал, какими козырями тот располагает.

Окружной прокурор Гамильтон Бергер, седоватый, с повадкамиувальня-медведя, с трудом скрывал внутреннее ликование, что наконец-то у негопревосходное выигрышное дело без каких-либо осложнений и подводных камней.Словно опытный игрок, он в начале процесса совершал предварительные ходы соспокойной уверенностью человека, знающего, что у него на руках козырные карты.У обвинения были факты, которые соткали целую паутину косвенных улик, вполнедостаточных для передачи дела на рассмотрение Большого жюри. Однако их вряд лихватило бы для вынесения приговора на судебном заседании. Мейсон был уверен,что Гамильтон Бергер, несомненно, держит в резерве улику, которая может решитьисход дела.

Поэтому Перри Мейсон, как стратег-ветеран судебныхзаседаний, работал осторожно, мастерски используя преимущества любой, самоймельчайшей процедурной детали, которая, по его мнению, могла бы принести хотькакую-то пользу, двигаясь ощупью и осмотрительно, реально сознавая и твердопонимая, что обвинение приготовило для него ловушку, и если он хоть намгновение потеряет бдительность, то неминуемо провалится в пропасть.

Ни Перри Мейсону, ни людям из Детективного агентства Дрейкане удалось выяснить, какую улику припрятал окружной прокурор. Единственное, чтоудалось узнать, что обвинение, тщательно охраняя улику, рассчитывает, что еепредставление в подходящее время произведет эффект разорвавшейся бомбы. Словом,адвокат оказался в таком положении, когда мог рассчитывать лишь на свои силы,на свою наблюдательность, на умение вести перекрестный допрос, с помощьюкоторого ему удавалось добыть нужные ему факты из уст враждебно настроенныхсвидетелей.

Получилось так, что Перри Мейсон, несмотря на многочисленныеказуистические уловки с целью заставить обвинение раскрыть свои козыри, в концеконцов был вынужден войти в зал судебных заседаний, ничего не зная обаргументах оппонента, кроме голой схемы, которую тот использовал для поддержкиобвинительного акта Большого жюри. Среди судебных знатоков заключались сделкиодин к пяти против клиентки адвоката.

На отбор присяжных в жюри времени ушло мало. Мейсон указал,что желает лишь справедливого и беспристрастного суда, а Гамильтон Бергер, какэтого следовало ожидать, был готов согласиться с кандидатурами любых двенадцатиграждан, которые будут решать вопрос о виновности подсудимой, так как былуверен в неотразимости своей улики. Газетные репортеры с нетерпением ожидаливступительное заявление Гамильтона Бергера, где он представит дело в общихчертах и в котором от него ожидаются веские доказательства; однако опытныеюристы знали, что Бергер даже не намекнет в этой начальной стадии игры, какогорода козыри у него на руках. Окружной прокурор, пылая от возбуждения ипредвкушая триумф, открыл судебное заседание. Обрисовав в нескольких фразахположение вещей, а именно что Виктория Брэкстон отравила свою сестру, вручив ейтри пятигранные таблетки мышьяка, зная, что ее сестра оставила завещание,окончательно отказав подзащитной половину своей собственности, оцениваемойпочти в полмиллиона долларов, Бергер заявил следующее:

– Я должен, кроме того, сообщить вам, многоуважаемые леди иджентльмены, члены жюри присяжных, что в этом деле обвинение не имеет желаниявоспользоваться какими-то техническими преимуществами против подзащитной.Обвинение предоставит не только основную улику, но и показания различныхсвидетелей, которые расскажут вам о целом ряде событий, приведших к трагическойсмерти Элизабет Бейн. Эта улика не укладывается в рамки обычного юридическогошаблона, а будет представлять полное раскрытие нашей версии. Мы обрисуемкраткими четкими мазками для вас, леди и джентльмены, общую панораму событий,предшествовавших преступлению, подкрепив ее ключевой уликой. Возможно, выпосчитаете, что улика в этом деле в какой-то степени нетрадиционна, если еерассматривать с точки зрения обычной процедуры доказательств по уголовнымделам, но, вдумавшись внимательно, вы неизбежно придете к заключению, чтоподзащитная виновна в убийстве первой степени, тщательно и сознательноспланированном, исполненном в сложившихся обстоятельствах самым безжалостнымобразом, против беззащитной жертвы, что делает неизбежным вынесение присяжнымибез права апелляции вердикта виновности в убийстве первой степени иобязательного приговора к смертной казни.

Гамильтон Бергер кончил читать, с подчеркнутым достоинствомпоклонился суду, вернулся к месту обвинителя, сел и со значением посмотрел насудью.

– Желает ли защита на этой стадии сделать вступительноезаявление? – осведомился судья Ховисон.

– Ваша честь, нет, не на этой стадии, – почтительно заявилМейсон. – Мы предпочли бы сделать вступительное заявление, когда будемпредставлять наше дело.

– Прекрасно. Господин окружной прокурор, вызывайте вашегопервого свидетеля.

Гамильтон Бергер уселся поудобнее в большое кресло за столомобвинителя и передал право вести предварительное судопроизводство двум своимзаместителям – Дэвиду Грешэму и Гарри Сейбруку; последний, в пух и прахразбитый Мейсоном на суде по делу Нелли Конуэй, жаждал реванша и так всеустроил, чтобы получить назначение выступать помощником именно в этом деле.Первыми были вызваны дневная сиделка и судебный патологоанатом, которыепоказали, что перед смертью у Элизабет Бейн были обнаружены явные признакиотравления мышьяком, что вскрытие после ее смерти выявило такое количествомышьяка во внутренних органах и мышечных тканях, которого было вполнедостаточно для неизбежного летального исхода. Вывод патологоанатома былнеоспорим – единственной причиной смерти покойной явилось отравление мышьяком.

Заверенная копия завещания гласила, что упомянутое завещаниебыло исполнено рукой Элизабет Бейн и датировано днем ее смерти, что по нему всенедвижимое имущество, капитал и другие ценные бумаги были завещаны сводномубрату Джеймсу Брэкстону и сводной сестре Виктории Брэкстон, подзащитной в указанномделе.

После того как эти предварительные свидетельские показаниязавершились, Гамильтон Бергер взял бразды обвинения в свои руки, отказавшись отроли наблюдателя за ходом процесса.

– Вызовите доктора Харви Кинера, – попросил он.

Доктор Кинер, худощавый, аскетического вида мужчина, словносписанный с картины о профессиональном враче, вплоть до остро торчащей бородки,как у художника Ван Дейка, в темных очках в пластмассовой оправе, занял местосвидетеля. Он скороговоркой представил себя как врача-практика и хирурга, вкоем качестве он и пребывал семнадцатого сентября.