Журналы «Работница» и «Крестьянка» в решении «женского вопроса» в СССР в 1920–1930-е гг. - Ольга Дмитриевна Минаева

распущенность, легкомысленное отношение к браку, отказ от содержания своих детей или беззаботное отношение к ним – все это пережитки буржуазного строя в сознании людей, с которыми борется советское законодательство и должна бороться наша общественность», – говорится в одной из передовых статей о новом законе[561]. Часто встречается в публикациях сравнение дореволюционной России, капиталистических стран с СССР[562], на примерах показана забота о матери и ребенке в 1930-е гг.

Новый закон был принят в ситуации, когда уже достаточно широко были распространены детские сады и ясли, хотя публикации о том, что их все еще недостаточно, встречались и в середине 1930-х гг. Народный комиссар здравоохранения Г. Н. Каминский[563] в журнале «Работница» пишет, что трудности есть и у системы здравоохранения: «не хватает родильных домов, они работают с огромной перегрузкой и пропускают в полтора-два раза больше рожениц, чем раньше», «за годы революции мы снизили детскую смертность в два раза, но она выше, чем в капиталистических странах». Нужно «поднимать санпросвещение» матерей, бороться с антисанитарией и скученностью, но все же аборт настолько вреден, что закон правильно его запрещает.

Одна из задач пропагандистов – создать уверенность у женщин, что они смогут с помощью советского государства спокойно вырастить своих детей. В подборках писем читательницы рассказывают о своем счастливом материнстве. Пример типичного письма таков: «Я очень благодарна товарищу Сталину за заботу о женщине-матери и ребенке. Меня не пугает, что муж бросил меня с ребенком, так как я имею работу и материально независима. Я всем существом своим чувствую, что живу в счастливой стране, и горжусь, что моя дочь может и будет учиться там, где захочет. Проект Конституции я одобряю, так же как и закон о запрещении абортов. В такой стране, как наша, женщины могут иметь детей, не боясь за их будущее»[564].

В обзоре писем читательниц специально для агитаторов собраны все доводы за и против абортов[565]. Вот доводы «за аборт», которые высказывают «несознательные» женщины («кумушки» и «подружки») и которые надо опровергнуть:

• Ты еще молодая, свяжешься с пеленками – гулять некогда будет.

• Страх, как отнесется муж к беременности – может бросить.

• Боязнь родов, боли, потери красоты.

Доводы против аборта и за материнство:

• Аборт портит здоровье, можно остаться калекой, больше не иметь детей.

• Муж хочет детей и бросит жену, если их не будет.

• Роды в больнице теперь обезболивают.

• Муж обрадовался, что жена беременна, принес подарки.

Эти доводы в форме стилизации под реальные истории высказаны в обзоре. Побеждают доводы за роды и против абортов.

В нескольких обзорах писем приводится множество гинекологических подробностей – такого количества медицинских диагнозов в журналах для женщин не публиковалось никогда. Читательницы не скрывают своих фамилий, свободно рассказывают, как и сколько делали абортов, какие имели осложнения, вносят предложения властям, как улучшить условия для деторождения[566]. Общий смысл многих писем таков: пусть аборт будет запрещен, тогда женщины не наделают глупостей.

Работницы кондитерской фабрики «Большевик» единодушны в том, что женщину нужно «оградить» законом от аборта, но активно бороться с легкомыслием мужей, которые бросают жену или толкают на аборт, боясь, что дети помешают учиться и работать.

Среди единодушного одобрения нового закона очень редко встречаются критические высказывания. Так, работницы косметической фабрики «Свобода» говорят о трудностях[567]. Проблема устроить ребенка в ясли, «да не на 8 часов, а на все время, пока я работаю и учусь. И когда в театр или клуб пойду, чтобы ребенок меня не связывал», – говорит работница. Живут очень тесно, не хватает ткани, обуви. Предлагается добавить пункт о том, чтобы мужей в обязательном порядке заставили лечиться «от алкоголя». Инженер Тивина считает неправильным полное запрещение абортов для женщин, занятых на «большой работе». Надо предоставить свободу в вопросе аборта – если женщина не хочет родить, чтобы не отрываться от работы, эту возможность ей надо предоставить. Это уже рассуждение женщины, которая связывает право на аборт со своим равноправным статусом в обществе, со своей свободой выбора.

Что еще предлагали работницы по результатам обсуждения нового закона[568]:

• Обеспечивать при первой возможности многосемейных матерей большей площадью.

• Считать алименты поровну на каждого ребенка. А то на одного оставленного ребенка отец будет платить треть зарплаты, а на всех детей в новой семье будет приходиться гораздо меньше.

• Разводить бесплатно, если отец пьянствует и тиранит семью.

• Одиноким матерям оказывать материальную помощь, а не только многодетным (многодетной считалась мать, у которой семь и более детей).

Возмущало читательниц то, что «добродетельные» мужчины предлагают взять ребенка у женщины, требующей алименты, и поместить его в приют, а алименты брать с отца и матери. Они писали, что «у таких отцов мало не только отцовских, но и человеческих чувств»[569]. Предлагали материальную помощь государства направлять не семье, а на образцовые детские дома, ясли и сады, чтобы матери были спокойны за детей.

Типичной для 1936 г. представляется заметка о том, какие ясли-сады, пионерские лагеря и другие удобства для детей и матерей созданы на «Трехгорке»[570]. Отчет вполне благополучный, но в последнем абзаце названы серьезные проблемы: нужен еще детский сад на более чем 200 детей, более 300 семей живут в общих комнатах, фабрика нуждается в жилье. То есть одновременно говорится о достижениях и перечисляются трудности, на которые не следует обращать внимания. Подборка критических заметок о том, что родильные дома перегружены[571], большие очереди в женских консультациях соседствуют с заметками об обезболивании родов[572].

В публикациях женских журналов всячески подчеркивалось, что советских детей помогают вырастить и воспитать партия большевиков, советское правительство и лично товарищ Сталин. Культ Сталина, активно создававшийся на станицах женских журналов, тоже был связан с образом семьи и детей. Сталин – «отец» всех народов, населяющих СССР, и всех советских детей.

Важным моментом в выстраивании пропаганды нового закона была задача показать, что коммунист обязан быть хорошим мужем и отцом. Герои-летчики В. Чкалов и другие были описаны в очерках 1930-х гг. как прекрасные мужья и отцы. В ряду характеристик героя 1930-х гг. постоянным стало упоминание о наличии семьи и детей.

В 1920-е гг. тема «отец и дети» редко поднималась на страницах женских журналов. Как правило, отец и муж упоминались чаще в негативном контексте, чем в позитивном. В середине 1930-х гг. ситуация изменилась.

В рубрике «Письма в редакцию» в 1940 г. опубликована история работницы Гладышевой, которая развелась с мужем, «сына и дочь поместила в детские учреждения, а сама стала работать и учиться на курсах»[573]. Героиня вступила в партию,