Последний легион - Крис Банч

— Вкусно, вкусно, как чертовски вкусно! Прямо моя мечта, — сказал страйкер. — То, что нужно, чтобы превратить меня в ступорсолдата, способного отбить все печенки этим «синим».

— Суперсолдата? Ты что, добиваешься повышения? — неприязненно поинтересовался другой рядовой.

— Да нет. Просто меня распирает энтузиазм.

— Ты хотел бы обратно в бараки, дерьмо чистить?

— Не помню, чтоб я когда-нибудь чистил дерьмо, — ответил первый. — Что угодно чистил, но не дерьмо. Чем его испачкаешь? Но ты прав, действительно хорошо быть на свежем воздухе, вдыхать ароматы грязных ног и выхлопных газов. Я вполне готов убивать!

— Кого?

— Не знаю, — сказал солдат. — Да это и не важно. Просто направляешь стоящего перед тобой киборга-убийцу в нужную сторону и стараешься не попадать под дуло его бластера.

Эрик Пенвит, абсолютно неузнаваемый под капюшоном куртки, накинутым на каску, переложил всю свою солдатскую посуду в левую руку и опустил кружку в чан с булькающим чаем. Засыпающий на ходу повар, стоявший неподалеку, не заметил, что кружка Пенвита была наполнена маленькими красными кристаллами. Сделав вид, что зачерпывает чай, Эрик высыпал их в чан и отошел в сторону в поисках незанятого бревна или чехла боевой машины, чтобы на него присесть. Наконец, уединившись, он взглянул на варево в своей тарелке, поморщился, вывалил его на землю и быстро пошел в сторону засады, где сидела группа «Гамма».

Кристаллы марганцовки произвели просто замечательный эффект. Через какое-то время, в соответствии с индивидуальными особенностями мочевого пузыря, каждый, кто выпил этого чаю, испустил из себя струйку мочи восхитительно алого цвета. И это обстоятельство подействовало на боевой дух солдат самым чудодейственным способом.

Коуд Уильямс по всем правилам военной стратегии вывел из боя весь свой правый фланг, отправив на свободных «грирсонах» обратно к зоне высадки, оставшейся теперь в тылу. И, укрепив его резервными подразделениями, кинул на левый фланг, лишив тем самым «синих» всякой возможности отступить к западу, на безлесые холмы, начинающиеся за райном «Высоты» в Леггете. Теперь единственный путь отступления вел к горе Наджим.

— Долбаный гений, — цинично откомментировал это Хедли. — Если бы, допустим, командиром Корпуса был я, и если бы это была долбаная настоящая война, я, наоборот, постарался бы зафутболить противника на это замечательное плоскогорье, где не укрыться от авиации и артиллерии. Там бы я от его долбаной задницы и кусочка не оставил. Но что я знаю о стратегии? Я — простой долбаный альт, и не я писал сценарий маневров. В общем, давайте думать, как мы будем развлекаться, сидя в этом птичьем гнезде.

С наступлением сумерек четыре группы из состава РР отправились в «куках» на юго-восток, пробираясь в тыл противника через временный зазор между главными позициями и укрепляемым левым флангом. В одной машине заглох двигатель, но три оставшихся благополучно приземлились в густом кустарнике, метрах в двухстах от дороги, соединявшей побережье с передовыми позициями Корпуса.

— Так, — распорядился Кипчак, — сначала пойдет «гамма», за ней «альфа», потом «дельта». Моника, прикроешь нас с флангов?

— Почему это вперед пойдешь ты? — спросила Лир. — Я же старше по званию.

— Да все потому же, — ответил Кипчак. — Этой операцией командую я, потому что я ее придумал.

— Так-так, интересные вещи происходят тут, — сказал дек Нектан, командир группы «альфа». — Ты хоть знаешь, что никто из нас ни разу не работал с другими группами? Тренинг прямо на задании?

— На каком таком задании? — резонно возразил Петр. — Просто зададим крекерам жару. Они же не 'раум, которые прекрасно знают местность и вооружены парой винтовок с настоящими патронами. Это же учения!

— Возразить нечего.

— И все-таки вопрос поставлен правильно. Проведите инструктаж своих групп. Если напоремся на усиленный патруль, отступаем за реку и открываем шквальный огонь. Потом продолжаем отступление сюда, к машинам. «Куки» оставляем им, а пока они удивляются, расстреливаем из засады в пятидесяти метрах позади. Потом отступаем еще метров на триста, отстреливая всех, кто еще может оставаться у нас на хвосте. Там затихаем в обороне и с восходом луны уходим домой. Но это только на крайний случай.

— Пошли, найдем кого-нибудь и испортим им всем настроение. — Кипчак оглянулся вокруг себя. — Ньянгу, пойдешь впереди.

Иоситаро с трудом скрыл свое удивление — он не чувствовал себя достаточно подготовленным для такой ответственной задачи. Он хотел сказать это вслух, но его остановило выражение лица Кипчака в сумеречном свете.

— Есть, босс! — Он пошел вперед, вызывая в памяти то ощущение, когда он шел по городским улицам и каждым органом чувств, каждым нервом вслушивался в пространство в поисках всего странного или враждебного.

«Ага, учения, — думал он. — Но в следующий раз это будут 'раум. Полезная практика, как говорится».

Он подошел к реке и под прикрытием куста стал всматриваться в противоположный берег. Никаких признаков врага. Жестом он подозвал боковых разведчиков. Подождал, пока подойдут пулеметчики. На языке жестов, входившем в курс подготовки, он отдал приказ: «сначала я, потом вы двое, потом через реку пойдут остальные».

Боковые ушли далеко в обе стороны от главной колонны. Ему пришла мысль, что сейчас он, один из самых необстрелянных бойцов, распоряжается жизнями тридцати человек, и Иоситаро почувствовал такое же удовольствие, какое посещало его, когда он вел на промысел свою шайку.

Речка была около десяти метров в ширину. Холодная вода доходила до пояса. Повернувшись лицом вверх по течению, он перешел ее и как можно быстрее взобрался на противоположный берег. Никого. «Переправляйтесь». За ним последовал весь десант разведки. Выйдя из воды, они перестроились и направились к дороге. Пригнувшись и держа оружие наготове, Ньянгу пробирался по зарослям на ее обочине.

К нему приблизились Петр и Моника и показали, чтобы смотрел в южном направлении. Они вышли на середину покрытого трещинами дорожного покрытия, присели на корточки и устроили совещание, то и дело пристально рассматривая дорогу. Что они хотели там высмотреть, для Ньянгу оставалось загадкой. Моника подбросила в воздух несуществующую монету, Петр ответил, похлопав себя по заднице. Моника замотала головой в притворном ужасе и показала, что надо идти к югу.

Кипчак вернулся к Ньянгу.

— Двигайся к югу, дорогу не переходи, — прошептал он. — Сразу за тобой — два крупнокалиберных пулемета. Если заметишь крекеров раньше, чем они тебя, сигай в кусты и закидывай гранатами. Для нас это будет сигналом к атаке. Если они заметят тебя первыми, — он пожал плечами, — что ж, постарайся «умереть» не смешно.

Они прошли около двух километров, и когда наконец, услышали шум двигателей и увидели огоньки включенных вопреки правилам учений фар, было уже очень темно.

— Отлично, — сказал Петр, и Ньянгу чуть не подпрыгнул от неожиданности. Ему показалось, что Кипчак кричит, но тут же сообразил, что он просто перестал говорить шепотом. — «Альфа», «Бета» — живо на другую сторону дороги, пулемет — сюда, остальным — обеспечить прикрытие сзади. «Гамма» и «Дельта» — распределитесь вдоль дороги. Дорвит, твой пулемет встанет здесь, позади Ньянгу. Моника, когда они остановятся, зашли своего пулеметчика им в тыл. Когда крикну, пусть стреляет.