Я - Малала. Уникальная история мужества, которая потрясла весь мир - Малала Юсуфзай

На площади собралась огромная толпа, около 40 000 человек. Все были в тюрбанах, все пели талибские песни и песни, воспевающие джихад.

– Сразу было видно, что собрались сторонники Талибана, – рассказывал отец.

Прогрессивные люди, такие как отец и его друзья, не любили подобных песен. Они считали их отравой для человеческих душ, особенно в жестокие времена, подобные нынешним.

Суфи Мухаммед восседал на специально устроенном помосте. Огромное количество людей, желающих выразить ему свое почтение, выстроилось в очередь. Митинг начался с чтения суры Победы из Священного Корана. Затем последовали речи лидеров, представляющих пять округов нашей долины – Кохистан, Малаканд, Шангла, Верхний Дир и Нижний Дир. Все они были полны энтузиазма, каждый надеялся стать амиром (правителем) своего района и заявлял о том, что готов взять на себя ответственность за внедрение норм шариата. Позднее все эти лидеры были убиты или оказались в тюремном заключении, но тогда они мечтали о власти. Поэтому каждый напускал на себя такую значимость, словно был Пророком, да пребудет с ним мир, только что завоевавшим Мекку. Впрочем, его речь после победы была проникнута смирением и всепрощением, а не воинствующей жестокостью.

Наконец настала очередь Суфи Мухаммеда. Этот дряхлый человек не был хорошим оратором, тем не менее речь его длилась сорок пять минут. Многие его заявления казались такими неожиданными, словно его устами говорил какой-то другой человек. Пакистанскую систему судопроизводства он объявил не отвечающей законам ислама.

– Неверные стремятся внедрить у нас демократию по западному образцу, – сказал он. – Но демократия и выборы абсолютно не совместимы с исламом.

Об образовании Суфи Мухаммед не сказал ни слова. Он не призвал талибов сложить оружие и положить конец насилию. Вместо этого он принялся угрожать всей нации.

– Подождите, скоро мы придем в Исламабад, – провозгласил он.

Мы были ошеломлены. Вместо того чтобы затушить пламя войны, Суфи Мухаммед подлил в него масла. Люди чувствовали себя обманутыми.

– Что наговорил этот дьявол? – спрашивали они. – Мир ему явно не нужен. Он намерен и дальше проливать кровь.

Моя мама выразилась точнее всех.

– У этого человека был шанс стать героем и войти в историю, но он упустил этот шанс, – сказала она.

Если до митинга все мы были охвачены радостным возбуждением, то после него погрузились в уныние.

Вечером отец выступил на телеканале «Geo» и сказал Камрану Хану, что надежды жителей долины Сват жестоко обмануты. Суфи Мухаммед не сделал того, что должен был сделать. Люди ждали от него призыва к миру и согласию, а он призывал к войне и насилию.

У людей имелись разные версии произошедшего. Некоторые полагали, что старик Суфи Мухаммед выжил из ума. Другие считали, что его заставили произнести такую речь.

– Наверняка ему сказали: если ты не выступишь так, как нужно нам, террористы-смертники не оставят мокрого места ни от тебя самого, ни от тех, кто собрался на митинг, – говорили они.

Вид у Суфи Мухаммеда был очень растерянный и подавленный, утверждали эти люди. Всякому ясно, считали они, старый муфтий оказался марионеткой в руках неких тайных сил. «Какая разница, – думала я, слушая все эти домыслы. – Произвол талибов будет продолжаться, и это единственное, что имеет значение».

Отец выступал на множестве собраний и симпозиумов, посвященных нашим проблемам. На одном из таких симпозиумов министр информации нашей провинции заявил, что в усилении движения Талибан виновато правительство, которое готовило боевиков и отправляло их в Афганистан, где они сражались сначала с русскими, а потом с американцами.

– Если бы мы не вложили оружие в руки учащихся медресе, призвав их сражаться с иностранцами, долина Сват не тонула бы сейчас в крови, – сказал он.

Вскоре стало ясно, что американцы оценивали сложившуюся у нас ситуацию совершенно верно. Талибы были уверены, что правительство Пакистана капитулировало, признав их силу, и теперь они могут беспрепятственно творить все, что им заблагорассудится. Они устремились в Бунер, район, расположенный к юго-востоку от долины Сват, всего в ста километрах от Исламабада. Жители Бунера никогда не поддерживали Талибан, но местные власти приказали им не сопротивляться. При виде вооруженных боевиков полицейские покинули свои посты, заявив, что талибы «многократно превосходят их силой» и сражаться с ними бессмысленно. Во всех округах талибы учреждали суды шариата. По радио транслировались проповеди из мечетей, в которых молодежь призывали вступить в ряды истинных защитников ислама.

Захватив Бунер, они принялись творить там такой же беспредел, как и в долине Сват, – сжигали телевизоры, компьютеры, картины, громили магазины CD и DVD. Они даже взяли под контроль гробницы местных святых, которые испокон веков являлись местом паломничества. Люди приходили туда, чтобы испросить у Аллаха духовного руководства, исцеления недугов, счастья в браке для своих детей. Но талибы закрыли доступ к святыне.

По мере того как талибы продвигались в сторону столицы, люди, живущие в нижних районах Пакистана, тревожились все сильнее. Все смотрели видеозапись истязания девочки и спрашивали себя: «Неужели мы хотим, чтобы так было во всем Пакистане?» Боевики убили Беназир Бхутто, взорвали лучший в стране отель, закрыли сотни школ. Тысячи людей погибли в результате терактов, устроенных террористами-смертниками. Неужели этого мало для того, чтобы армия и правительство оказали им решительное сопротивление?

В Вашингтоне правительство президента Обамы объявило, что посылает в Афганистан войска численностью 21 000 человек для свержения режима, установленного движением Талибан. Но создавалось впечатление, что положение дел в Пакистане тревожит американцев даже больше, чем афганский вопрос. Разумеется, дело было не в том, что девочки вроде меня не могли нормально учиться. 200 ядерных боеголовок, которые могли оказаться в руках талибов, – вот что волновало американцев. Они начали угрожать, что прекратят помощь Пакистану, на которую ежегодно затрачивались миллиарды долларов, и пошлют в нашу страну войска.

В начале мая армия начала операцию по изгнанию талибов из долины Сват, получившую название «Истинный путь». До нас доносились слухи о том, что сотни солдат были с помощью вертолетов заброшены в горы на севере долины. В Мингору тоже вошли дополнительные войска. На этот раз они были полны решимости очистить город от боевиков. Было объявлено, что мирным жителям в целях безопасности следует покинуть долину.

Отец заявил, что мы останемся. Но грохот орудий не давал нам спать по ночам. Мы жили в постоянном напряжении. Как-то ночью нас разбудил пронзительный визг. У нас не так давно появились домашние животные – три цыпленка и белый кролик, которого Хушалю подарили друзья. Все они свободно разгуливали по дому. Аталу, моему младшему брату, было всего пять лет, и он очень привязался к кролику, который обычно спал под кроватью родителей. Но зверек повсюду гадил, поэтому ночью мы выпускали его во двор. Как-то в полночь во двор забежала кошка и схватила кролика. Мы услышали его предсмертное верещание, но не успели его спасти. Атал был безутешен.