Охотник. Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов

Сделали несколько шагов и… выскочили прямо на милицейский «уазик», который подкрался, как вор, выключив сирену и мигалку. А может, и не подкрался, а стоял здесь, отстаивался – под утро, дожидаясь, когда закончится смена. Спать-то ведь надо когда-то? Под утро тихо, никто не трогает, не беспокоит, радио молчит – спи себе, да вовремя услышь, когда начнут орать по рации.

Вот и проорали – шум в доме, жильцы названивают, драка, скандал! Только завели движок, дернулись вперед, и бегут двое, по виду настоящие отморозки – в пыли все, выпачканные, как маляры, а в руках парня здоровенная сумка. Ясно – ворюги смываются с места преступления!

Девка тоже какая-то подозрительная, глаза бегают, полицейских увидала – и назад! А чего тебе полицейских пугаться, если совесть чиста?

– Стоять! Эй, стой, тебе говорю! – «Уазик» взревел движком, дернулся вперед, стартуя с места, будто водитель хотел ударить беглецов бампером (а может, и хотел!), но те уже скрылись за детской площадкой, за домиком, из которого торчал широкий стальной желоб, отполированный многострадальными штанами местных ребятишек.

Пришлось срочно вываливаться из машины, продирая глаза, омывая мозг волнами заправленной адреналином крови – погоня! Что может быть интереснее погони? Конечно, интересно, если только ты охотник, а не дичь.

Автомат на изготовку, пистолет в руке – ребята молодые, шустрые, не успели еще нажить начальнические животы – настоящие гончие псы! Или легавые.

– Стоять! Стрелять буду! – В голосе побольше стали, хотя стрелять ни хрена не будет. Баба, безоружная, пальнешь в спину, потом хрен отпишешься – «Что, бабу не сумел догнать? Ноги отнялись? А в безоружную зачем стрелял? Не сладил бы, что ли? Как ты со своей женой-то сладишь, если эту дуру не смог скрутить!» Эдак и до увольнения дошлепать недолго!

А не хочется. Работа хорошая, непыльная, общага, прописка, а там глядишь, подцепит москвичку, да на постоянку – в столице! Так-то здесь жизнь неплохая, веселая. И все это замечательное будущее похерить из-за какой-то там бабешки? Да пусть лучше убежит, придурошная! Вот если бы с ножом была, да напала… и то – проблем не оберешься! Нет, стрелять – это последнее дело! Но беглецам об этом знать ни к чему…

– Стоять! Стоять, мать вашу…

Сержант выругался, дернул стволом, выцеливая бегущих, и тут же получил подзатыльник от напарника:

– Охренел, что ли?! Не вздумай!

И тут произошло что-то странное – из соседнего подъезда выскочила толпа парней, по виду «кожаные затылки», здоровенные, морды утюгом! И эти самые парни начали стрелять. Так стрелять, что твой голливудский боевик отдыхает! Пули засвистели над головой, полетели какие-то огненные шары (Гранатами?! Террористы?! Да твою ж мать! Прямо в наше дежурство!), в общем – обстановка накалилась. Стреляли, похоже на то, в этих двух беглецов, виляющих из стороны в сторону, чтобы не попали. Только вилять было бесполезно – с той стороны, куда они бежали, тоже начали палить, и получилось так, что полицейский патруль оказался в перекрестном огне.

Ну, тут уже деваться некуда. Васька Самохин плюхнулся за землю, вернее, в песок песочницы, пока падал, передернул затвор и открыл огонь на поражение, целясь в корпус бегущих за странной парочкой террористов, экономя патроны – очередь из двух-трех выстрелов, не больше.

Мишка Дергачев начал палить из пукалки-«макарова» без особого эффекта, в отличие от Васьки – тот уложил двоих стрелявших как в тире. Чувствуется опыт, все-таки бывший десантник!

Водитель в это время вопил по рации, вызывая подмогу, укрывшись в салоне за двигателем захлебнувшегося случайной очередью из шаров «уазика». Машина чадила, выпуская из-под капота черный, ядовитый дым, но рация все-таки работала, аккумулятор пока еще не расплавился в тусклом, зажатом в тесном двигательном пространстве огне.

Теперь стало не до беглецов, лежавших на земле и ползком пробиравшихся куда-то в сторону, видимо, под защиту кустов, растущих у гаражей. Скоро «уазик» стал напоминать собой расстрелянный пьяными хулиганами дорожный знак – в машину будто выстрелили из огромного дробовика, превратив в подобие дуршлага на четырех колесах.

Как ни странно, водитель при этом почти не пострадал, здоровенная борозда вдоль бока да сорванный над бровью клочок кожи – вот и все ранения. При такой интенсивности огня это было совсем недурно.

Его напарникам повезло меньше, они-то не могли спрятаться за станиной двигательного блока, потому тут же получили ранения. Дергачев – тяжелое, пуля попала в грудь, и он хрипел, отплевываясь кровью (но стрелять не перестал, деловито выцеливая пытающиеся подняться темные фигуры «террористов»). Самохин – небольшого роста, верткий, живой, скользкий как угорь, вертелся на месте, рассыпая точные, опасные, как укус кобры, выстрелы, и не давал поднять голову ни одной террористической твари. Мишка был ранен в ногу, в бедро, но в горячке боя не чуял боли, ухмыляясь, будто находился в тире и стрелял по мишени «бегущий кабан».

Он погиб первым. Тогда, когда сирены машин подмоги уже звучали на соседней улице. Пуля снайпера сломала ему ключицу и через нее дошла до сердца, разорвав его острыми угловатыми осколками. Стреляли откуда-то сверху, и спастись не было никакой возможности.

Вторым убили Дергачева, который подхватил Мишкин автомат и тут же срезал одного из поднявших голову стрелков. Пуля снайпера выбила патрульному глаз, разнесла черепную коробку и навсегда лишила мечты прописаться в Москве. Человек не знает своей судьбы. Казалось, вот он, счастливый билет, наконец-то! А закончилось все вот так… дурно.

Водитель получил еще две раны, теперь уже серьезные, пуля снайпера почти начисто срезала ему ухо, повисшее на клочке кожи, а другая ударила в бедренную кость, переломив ее пополам, раздробив на неровные куски. Сознания не потерял, пока не разнесли рацию, кричал в тангетку, сжимая ее окровавленными пальцами, нагонял жути, так что скоро вокруг места побоища собрались все полицейские машины, которые были в округе. Ожидался и ОМОН – при такой бойне без него никак, ОМОН – это вам не патрульный, мечтающий о горячем кофе, бутерброде и тихом месте, в котором можно отстояться, скрыться с глаз строгого начальства. Эти – волкодавы, им только дай кого-нибудь порвать!

Но выжил он не потому, что подъехали патрульные машины. После того как снайпер добил последнего из напарников, в бой включился кто-то еще. Кто – водитель патрульной потом так и не смог объяснить, во-первых, он находился в шоковом состоянии, потому плохо соображал, во-вторых, а что он мог знать? Кто-то напал на нападавших, используя примерно то же оружие, что и террористы – реактивные снаряды (А что еще-то? Что за огненные шары?), лазерное оружие с лучом зеленого цвета, ну и обычное огнестрельное оружие, судя по звуку. Или «макаровы», или «стечкины». Палили так, что он и в Чечне такого не слыхал! Впрочем, что он там мог услыхать, когда служил, почитай, в мирное время. Так только – когда в Дагестане глушили банду, засевшую в частном доме, но там «альфовцы» командовали, срочники только в оцеплении стояли.