Странствие Кукши за тридевять морей - Юрий Вронский

Забредя в какой-то укромный угол, заваленный пустыми бочками, увидел он там лежащего в бочке бездомного пса и лег с ним рядом в надежде хоть немного согреться возле него. Однако пес поднялся и ушел прочь. И Андрей сказал себе: «Сколь же грешен ты, окаянный, если не только люди, но и псы гнушаются тобой!»

Так лежал он на месте ушедшего пса, полагая, что настал его последний час, и молился: «Приими, Господи, дух мой с миром!» И вдруг ощутил он в себе некую теплоту, открыл глаза и увидел перед собой прекрасного юношу с лицом, подобным солнцу, в руке юноша держал ветвь, цветущую нездешними цветами. Юноша спросил:

– Где ты, Андрей?

И Андрей отвечал:

– Ныне я во тьме и сени смертной!

Юноша ударил его легонько по лицу своею ветвью и сказал:

– Приими оживление телу твоему!

И тотчас Андрей почувствовал, что благоухание тех цветов вошло в сердце его, оживотворив и согрев все тело его. После этого он услышал голос:

– Ведите его сюда, пусть он утешится здесь и снова возродится!

И тотчас, одновременно с услышанным, погрузился Андрей в сладкий сон и увидел несказанное откровение Божие, которое после поведал другу своему Никифору:

– Не знаю, что со мной было. Представь себе, кто-то сладко проспал ночь, а наутро пробудился.

Вот так и я две недели пребывал как будто в сладком сне по Божию изволению. Видел я себя в раю прекрасном и дивном и, удивляясь, размышлял: «Что это? Я ведь знаю, что мое обиталище в Константиновом граде. Как же я здесь очутился?» И не понимал, то ли я еще в теле, то уже за его пределами. Облачен я был в одеяние пресветлое, словно из молний вытканное, носил на голове венец, из небесных цветов сплетенный, и препоясан был поясом царским.

И дивился я умом и сердцем невиданной красоте Божия рая, и радовался, ходя по нему. Было там множество садов, в них высокие деревья с колышущимися вершинами, радующие взор и источающие неземное благоухание. Одни из них непрерывно цветут, другие отягощены различными великолепными плодами. Птиц в тех садах бесчисленно, одни златокрылые, другие белоснежные, а иные горят всеми красками радуги. Сидят они на ветвях райских деревьев и поют райскими голосами, так что от сладкого пения их забываешь себя.

Ходил я по тем садам в веселии сердца, видел великую реку, текущую среди них и напояющую их. По обоим берегам реки виноград простирает лозы свои, украшенные золотыми листьями и тяжелыми гроздьями. Веют там с четырех сторон ветры тихие и благоуханные, и от дыхания их листва садов шелестит дивным шелестом.

Вел же меня за собой некий юноша солнцеликий, облаченный в багряницу, я еще подумал, не тот ли, что ударил меня цветущей ветвью по лицу? Идучи за ним, увидел я крест высокий и прекрасный, осененный радугой. Стоят вкруг него певцы огнеокие и поют песнь, славящую распятого на кресте Господа. Юноша, идущий передо мной, подойдя к кресту, поцеловал его. Поманил он и меня. Припал я ко святому кресту со страхом и радостью великой и усердно целовал его. И, целуя, насытился неизъяснимой сладости духовной.

Миновав крест, поглядел я вниз и увидел под собой словно бездну морскую. Решил я, что нам предстоит идти по воздуху, и стало мне страшно, и возопил я к проводнику своему:

– Господи, боюсь, как бы мне не упасть в глубину!

Он же отвечал:

– Не бойся, предстоит нам взойти выше второй тверди[77].

Увидел я там дивных мужей, и покой их, и веселие их вечного праздника, невыразимое языком человеческим. Потом вошли мы в некое дивное пламя, которое не опалило, а только осветлило. Начал было я ужасаться, и снова проводник мой подает мне руку и говорит:

– Теперь еще выше предстоит нам взойти.

И тотчас оказались мы выше третьей тверди, и там увидел я множество сил небесных, поющих и славословящих Бога.

Прошли мы сквозь некую завесу, блистающую, подобно молнии, перед нею стояли три устрашающего вида огромных юноши, лица их сияли паче солнца, и огненное оружие держали они в руках своих. И многое множество небесного воинства увидел я с трепетом. И молвил мне водящий меня:

– Когда отнимется завеса, узришь ты Владыку Христа, поклонись же престолу славы Его.

Слыша это, трепетал я и радовался. Одержимый и ужасом и неизреченной радостью, я стоял и ждал, когда отнимется завеса.

И вот некая пламенная рука отъяла завесу, и увидел я Господа моего, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и Серафимов, стоящих вокруг. Облачен Он в ризу багряную, лик же Его светел, и очи приветливо взирают на меня. Увидев Его, пал я ниц, кланяясь пресветлому и страшному престолу славы Его. Какая радость объяла меня от видения лика Его, и сказать невозможно, даже и ныне, вспоминая то видение, наполняюсь ею. Трепетен лежал я перед Владыкой моим, удивляясь великому Его милосердию, что позволил Он мне, человеку грешному и недостойному, явиться перед Ним и видеть Божественную лепоту Его.

Размышляя об этом, исполнился я умиления. И произнес про себя слова Исайи пророка: «О я, окаянный! Как это я, человек с нечистыми устами и живущий среди таких же, сподобился Господа моего видеть своими очами!» И услышал, как премилосердный мой Творец, пресладкими и пречистыми устами Своими сказал мне три Божественных слова. И сразу грянула проливная песнь всего небесного воинства.

И поныне не ведаю, как я снова оказался ходящим по раю, и подумал я про себя, что не вижу здесь нигде Пресвятой Госпожи Богородицы. И вот передо мной некий муж светлый, как облако, носящий крест и говорящий:

– Ты хотел видеть здесь пресветлую Царицу Небесных Сил, но нет ее ныне здесь, ибо отправилась она в многострадальный мир помогать людям и утешать скорбящих. Показал бы тебе Ее святое место, но нет сейчас времени: следует тебе опять воротиться туда, откуда ты пришел, как повелевает тебе Владыка. Не печалься, сподобишься ты увидеть Ее на земле во Влахернской церкви, явится Она туда на помощь людям с молитвою к Сыну Своему и Богу о заступничестве. Увидишь Ее на воздухе стоящую с пророками, апостолами и ангельскими ликами и честным Своим покровом людей осенившую.

Пока он мне это говорил, я сладко уснул, потом, воспрянув от сна, очутился на прежнем месте, в той же бочке, и дивился тому, где я был в видении и что сподобился видеть. Сердце мое было исполнение несказанной радости, и благодарил я Владыку моего, изволившего явить мне такую благодать.

Все это исповедал Андрей Блаженный другу своему Никифору и взял с него клятву не говорить никому об этом, пока он не разрешится от телесных уз. Никифор молил его прилежно, чтобы Андрей сказал ему хоть слою из тех трех, что сказал ему Господь, но так и не умолил.

Проходя свое дивное житие, Андрей много чудодействовал и предсказывал будущее, и многих грешников обратил к покаянию, и много претерпел поругания и побоев, как говорится в книге жития его, написанной Никифором.