Слепая зона - Ксана М

– Прошу вас, ― услышала я и сморгнула, замечая за столиком Боба.

– Спасибо.

Лоск и дороговизна ― две неотъемлемые составляющие жизни всегда и везде сопровождающие моего дядю. Вот и сегодня для нашей встречи он выбрал самый дорогой ресторан Торонто и заказал лучший столик с завораживающим видом на город.

– Николь! ― обрадовался он и встал, чтобы подойти ближе, потому как подходить сама я не решалась. ― Как я рад тебя видеть, малышка! ― он рассмеялся, а затем обнял меня, вынуждая испытать странное чувство неловкости.

Я любила дядю и знала, что он тоже меня любил.

Но подобной лаской с его стороны избалована никогда не была.

– Ну что ты как не родная, ― он слегка встряхнул меня за плечи, а затем качнул головой, ― ладно, садись, сейчас мы тебя разговорим.

Затем он подал знак официанту.

– Бутылку лучшего красного. И для моей спутницы… что ты будешь, Николь?

Я хотела отказаться, но передумала, решив, что дядя воспримет это враждебно.

А это меньшее, чего я хотела.

– Э―эм… салат. Просто салат.

– Салат, ― повторил мой дядя, отдавая официанту меню.

Перед ним же стоял сочный стейк из мраморной говядины и трюфель. Его самые любимые лакомства везде, где бы он не находился.

– Ну, милая, как твои каникулы? Скучаешь по работе?

Каникулы ― не совсем то определение, которое я бы дала своему побегу от реальности, но решила не акцентировать на этом внимание.

– Я… работаю. Меня попросили расписать дом, так что…

– Дом? ― он закинул кусочек мяса в рот. ― Заказ, должно быть, прибыльный? Вы заключили договор?

Я сглотнула, нехотя кивая головой:

– Да. Всё официально.

– Замечательно. Ты так скоро своего дядю переплюнешь, малышка. И я тебе буду уже не так сильно нужен. ― он улыбнулся, и я слабо улыбнулась ему в ответ, абсолютно не зная, что ответить.

Неловкое молчание спас официант, вовремя принесший бутылку красного вина.

Пока он разливал его по бокалам, я думала о том, что Мак, похоже, был прав.

И что вся эта затея была идиотской с самого начала.

А ещё ― что мне не нужно было идти на эту встречу без него.

Потому что без него, как оказалось, я была не такой сильной, как полагала.

Сжимая пальцами салфетку, пыталась дышать, как учила меня Тейлор и убеждала себя в том, что смогу. Иначе всё это было бесполезно. Все мои попытки. Мой побег. Мой звонок и эта встреча. Всё было зря, если я не решусь.

Когда официант оставил нас, я сказала:

– Я хочу уйти.

Боб молчал некоторое время, медленно отрезая кусочек от стейка.

– Тебя что―то не устраивает?

Привычный мне лёд вернулся в наши отношения. Ледяное спокойствие, ледяное безразличие, ледяной взгляд. Трио, без которого Боб Томпсон просто не был собой.

– Я…

– Хочешь гонорар больше? Условия лучше?

– Нет…

– Тебе не нравится квартира, которую я для тебя снял? Машина, которую купил?

– Дело не в этом…

– А в чем, Николь? ― разозлившись, он едва не бросил приборы на тарелку.

Подошедший официант принес салат и в который раз удержал меня от края пропасти. Я отдышалась, а когда он ушел, Боб негромко продолжил:

– Что тебе не нравится? У тебя есть всё. Всё, Николь! Я позаботился об этом. Я всегда заботился об этом. Я заботился о тебе.

– Я знаю…

– Тогда в чём дело? Почему ты хочешь бросить меня?

Я подняла на него глаза и мотнула головой.

– Не бросить. Просто уйти.

– Какая между этими понятиями разница? ― сдержавшись, он положил приборы на тарелку. Они звякнули, но тихо, не привлекая лишнее внимание. ― Ты уходишь, оставляя меня ни с чем. Зная, что кроме тебя у меня нет иного источника дохода. Что я всё бросил ради тебя. Ты знаешь это и всё равно так поступаешь.

– Я буду помогать. Первое время, пока ты не найдешь другую работу…

– Другую работу… ― он нервно усмехнулся, и я тут же замолчала, жалея о своих словах, ― ты правда не понимаешь? Не понимаешь, что я не хочу так жить? Не хочу существовать на крохи, которые ты из жалости будешь мне подкидывать? А потом и на крохи от нищенской зарплаты какого―нибудь жалкого бухгалтера в дешевой юридической фирме! ― он закричал и стукнул кулаками по столу, вынуждая меня вздрогнуть.

На этот раз ему удалось привлечь внимание. На нас смотрели. И он это понимал.

– Я… всё равно уйду.

– Не уйдешь. Я тебе не позволю. У нас договор. И он всё ещё действует.

– Он заканчивается через месяц.

– Но на этот месяц ты моя, слышишь? Моя! ― он крикнул громче, и я вздрогнула сильнее. ― А, если не вернешься, я затаскаю тебя по судам.

– Что?…

– Что слышала, Николь. Если ты уйдешь, я подам на тебя в суд. Лишу всего, что ты имеешь ― денег, положения, репутации, имени. Всего! Я устрою такой скандал, что о тебе год говорить будут. С тобой не захотят работать. Ты перестанешь быть нужна. Как художница ты канешь в историю и уже ничего не сможешь с этим поделать.

Я чувствовала себя раздавленной и побежденной.

Человек, которого я уважала и любила, угрожал мне. Был готов ради собственного спокойствия и благополучия без сострадания разрушить мою жизнь. Эта мысль причиняла просто невыносимую боль, оставляя в душе ничем невосполнимую пустоту.

Понимая, что помещение всё сильнее давит, а воздуха всё больше не хватает, я встала и понеслась на улицу, осознавая, что ещё немного и слезы из глаз польются градом.

– У тебя неделя, чтобы приехать! ― крикнул он мне вслед. ― Одна неделя, Николь, или можешь навсегда попрощаться с карьерой!

Мак

Услышал, как хлопнула входная дверь и, прислушавшись к шагам внизу, перевел взгляд на часы. 6:40 после полудня.

Наверное, это её самое короткое свидание.

Интересно, что ублюдок сделал не так?

Скрипнул зубами, но решил воздержаться от поступков, о которых в последствии буду сильно сожалеть. Дождался, пока Никки уйдет к себе, а затем сделал ещё одну тягу. Затем ещё одну. И ещё. Убивался физически, чтобы морально стало хотя бы чуточку легче, забывая, что это никогда не помогало. Но каждый раз напористо пробуя снова.

В голову без конца лезли мысли о Никки.

Не хотел, но представлял её с Вудби, понимая, что как бы не открещивался от своих эмоций, они всё равно проявлялись. Я злился. Нет. Был разъярен.

Когда гул в ушах стал почти невыносимым, подошел к краю бассейна и, набрав в легкие воздуха, нырнул. Холодная вода окутала в неосязаемый кокон, расслабила затвердевшие мышцы, но лишь на одно короткое мгновение.