Ленин в 1917 году - Сергей Кремлев

Увы, для Чхеидзе и его подельников возглавляемые ими Советы были не более чем разменной монетой в их стремлении заранее выторговать себе местечко в той буржуазной власти (республиканской или конституционно-монархической), которую, по их прогнозам, должно было учредить в некоем туманном будущем Учредительное собрание. Они власть брать не собирались и не взяли.

Однако вполне правомерен вопрос — только ли политической трусостью и соглашательством эсеров и меньшевиков объясняется их отказ от предложения Ленина? Не надавили ли на Чхеидзе и Кº эмиссары Вашингтона из миссии Рута? Документально доказать такое давление мы не сможем никогда, но и исключать эту версию объективный исследователь не имеет права. Во всяком случае, с делегатами Первого съезда Советов Рут встречался.

Вот что надо знать нам, уважаемый читатель, для того чтобы лучше разобраться во всём последующем, что произошло в Петрограде и России с начала лета 1917 года до поздней осени того же судьбоносного 1917 года.

ВО ВТОРОЙ день работы съезда Советов на его трибуну вышел Ленин. В повестке дня стояло 12 вопросов, и 4 (17) июня Ленин выступил с речью об отношении к Временному правительству (В. И. Ленин. ПСС, т. 32, с. 263–276).

Он сразу взял быка за рога и заявил, что «первый и основной вопрос, это вопрос, гдемы присутствуем, — что такое те Советы, которые собрались сейчас на Всероссийский съезд?».

Это был действительно вопрос вопросов, и Ленин тут же пояснил, что «нам рисуют программу буржуазной парламентарной республики и говорят о революционной демократии».

«Но говорят перед кем?» — спрашивал Ленин. Сам же отвечал: «Перед Советами, — и продолжал: — А я вас спрашиваю, есть ли такая страна в Европе, буржуазная, демократическая, республиканская, где бы существовало что-нибудь подобное этим Советам?»

Ленин бил в «десятку»!

Он без околичностей определил: «Советы — это учреждение, которое ни в одном обычного типа буржуазно-парламентарном государстве не существует и рядом с буржуазным правительством существовать не может».

— Одно из двух, — говорил Ленин, — или обычное буржуазное правительство, и тогда крестьянские, рабочие, солдатские и прочие Советы не нужны, тогда они будут либо разогнаны теми контрреволюционными генералами, которые армию держат в руках, не обращая внимания на ораторство министра Керенского, или они умрут бесславной смертью. Иного пути нет у этих учреждений, которым нельзя ни идти назад, ни стоять на месте, а можно только существовать, идя вперёд…

Слова Ленина были сущей правдой…

Если Советы — власть, то тогда — вся власть Советам! А если они не власть — зачем тогда огород городить, съезды собирать, речи говорить?

Ленин не был знаком с документами Ставки, а то мог бы процитировать делегатам письмо Верховного Главнокомандующего генерала А. Брусилова, направленное командующим фронтами, где генерал рекомендовал «отбор испытанных и надёжных в смысле дисциплины войск, которые могли бы явиться опорой для власти» и пояснял:

«Несомненно, что с последним выстрелом на фронте всё, что теперь ещё удаётся удержать в окопах, ринется в тыл, и притом с оружием в руках. Эта саранча, способная поглотить всё на своём пути, окончательно погубит и свободу, и все завоевания революции. К этому надо быть готовым так же, как и к надвигающейся гражданской войне…»

(Мировые войны XX века. В 4 кн. Кн. 2: Первая мировая война. Док. и материалы. М.: Наука, 2002, с. 315.)

Последняя генеральская фраза может быть хорошей иллюстрацией к вопросу: «Кто готовил гражданскую войну — революционер Ленин или царские генералы, вдруг воспылавшие любовью к «свободе и революции»?»

При этом генералы в полном согласии с помещиками, заводчиками, фабрикантами, крупными адвокатами, кадетскими профессорами и т. д. смотрели на народ, на своих же соотечественников, как на саранчу!

Хорошая же «революционная демократия» (от «демос» + «кратос» = «власть народа») могла бы развиться в России под любящим присмотром генералов, «верных союзническим обязательствам» и «революции»…

Возвращаясь же к речи Ленина, сообщу, что в ней были слова, которые стали легендарными и которые обычно подаются как реплика Ленина с места… Известные рисунки художников Николая Жукова и Евгения Кибрика, где Ленин из зала бросает эти слова, так и называются: «Есть такая партия!»

Не только искусство, но и история нуждается в ярких образах, и в этом смысле рисунки Жукова и Кибрика вполне исторически правдивы. Однако с формально-фактической точки зрения оба рисунка изображают картину, на самом деле не бывшую. Ленин произнёс эти слова не из зала, а с трибуны, и не как реплику, а в ходе своего выступления.

Ниже приведена точная развёрнутая цитата из речи Ленина — развёрнутая потому, что знание именно полной цитаты сразу же высвечивает многое в русском 1917 годе в подлинном свете, снимая с Ленина обвинения в «захвате власти».

Вот что сказал Ленин во второй день работы Первого съезда Советов (выделение текста жирным курсивом везде моё. — С.К.):

«Сейчас целый ряд стран накануне гибели, и те практические меры, которые будто бы так сложны, что их трудно провести, что их надо особо разрабатывать, как говорил предыдущий оратор, гражданин почт и телеграфов (Церетели. — С.К.), — эти меры вполне ясны. Он говорил, что нет в России политической партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. Я отвечаю: «Есть! Ни одна партия от этого отказаться не может, и наша партия от этого не отказывается: каждую минуту она готова взять власть целиком». (Аплодисменты, смех.) Вы можете смеяться, сколько угодно, но если гражданин министр поставит нас перед этим вопросом рядом с правой партией, то он получит надлежащий ответ. Ни одна партия не может от этого отказываться…»

(В. И. Ленин. ПСС, т. 32, с. 266–267.)

Что сказал Ленин? Он сказал, что ни одна политическая партия заранее не будет делить возможную власть с другой партией!

Но он ведь был прав!

Не говорят же партия «Единая Россия» или ЛДПР Жириновского, или Республиканская и Демократическая партии США, или лейбористы и консерваторы в Англии перед выборами избирателям: «Вы на 51 % проголосуйте за нас, а на 49 % — за наших оппонентов, чтобы мы могли разделить ответственность с ними». Нет, любая политическая партия говорит народу: «Вы поверьте нам, вы проголосуйте только за нас, вам нужна только наша программа».

И этим самым любая политическая партия в любой стране фактически заявляет, что она, если ей поверит весь народ или его большинство, готова взять всю полноту власти на себя. Иначе она — не политическая партия, а сборище безответственных болтунов, боящихся единоличной ответственности.