Стая - Франк Шетцинг

— Я действительно ничем не пожертвовал, — сказал он.

Лунд ухмыльнулась. Она представила ему остальных мужчин. Как Йохансон и ожидал, один из них приехал из центрального офиса компании в Ставангере — плотный рыжий тип со светлыми, добродушными глазами. Он представлял правление.

— Финн Скауген, — пророкотал он, пожимая руку. Третий мужчина, серьёзный и лысый, со складками в углах рта, единственный из всех был в галстуке и оказался непосредственным начальником Лунд. Его звали Клиффорд Стоун, он был родом из Шотландии и руководил проектом нефтеразведки. Он холодно кивнул Йохансону и, казалось, был не в восторге от присутствия биолога. А может, выражение озабоченности составляло неотъемлемую часть его физиономии. Заподозрить, что он когда-нибудь улыбался, не было никакой возможности.

Йохансон выслушал несколько любезностей, отказался от кофе и сел. Хвистендаль подвинул к себе пакет документов.

— Давайте перейдём к делу. Ситуация вам известна. Мы не можем беспристрастно оценить, то ли навлекаем на себя беду, то ли попусту осторожничаем. Вы, наверно, знаете о законах и рекомендациях, с которыми нефтедобыче приходится считаться?

— Североморская конференция? — сказал Йохансон наугад.

Хвистендаль кивнул:

— Среди прочих. Мы подпадаем под множество ограничений: природоохранное законодательство, техническая исполнимость, ну и общественное мнение на всякий нерегламентируемый пункт. Короче говоря, мы принимаем во внимание всех и вся. «Гринпис» и другие подобные организации впиваются нам в загривок как клещи, и это правильно. Мы знаем риски бурения, мы примерно знаем, что нас ожидает в отношении добычи, и мы берём в расчёт время.

— То есть, прекрасно управляемся сами, — заключил Стоун.

— В целом, — довершил Хвистендаль. — Но не всякий замысел доходит до воплощения, и для этого есть причины. Структура осадочных пластов нестабильна, всегда есть опасность пробуриться в газовый пузырь, некоторые конструкции не приспособлены для работы на больших глубинах и при подводных течениях и так далее. Но в принципе очень быстро становится ясно, что получится, а что нет. Тина тестирует устройства в «Маринтеке», мы берём обычные пробы, смотрим, что там у нас внизу, проводим экспертизу и потом строим.

Йохансон откинулся назад и закинул ногу на ногу.

— И тут вдруг какой-то червь, — сказал он. Хвистендаль улыбнулся несколько принуждённо:

— Так сказать.

— Если это животное играет какую-нибудь роль, — сказал Стоун. — Но на мой взгляд, не играет никакой.

— Откуда вы это знаете?

— Этот червь не представляет собой ничего нового. Их везде полно.

— Но не таких.

— Отчего же? Потому что он прогрызает гидрат? — он агрессивно сверкнул на Йохансона глазами. — Да, но ваши коллеги из Киля сказали, что в этом нет никаких оснований для тревоги. Правильно?

— Они сказали не так.

— Они сказали, что черви не могут дестабилизировать лёд.

— Черви его пожирают.

— Но они не могут его дестабилизировать!

Скауген откашлялся. Это прозвучало как извержение вулкана.

— Я думаю, мы пригласили сюда доктора Йохансона для того, чтобы выслушать его оценку, — сказал он, бросив взгляд в сторону Стоуна. — А не для того, чтобы сообщить ему, что думаем сами.

Стоун закусил губу и уставился в столешницу.

— Если я правильно поняла Сигура, появились какие-то новые результаты, — сказала Лунд и ободряюще всем улыбнулась.

Йохансон кивнул:

— Я могу коротко обрисовать положение.

— Проклятые червяки, — проворчал Стоун.

— Вполне возможно. «Геомар» высадил на лёд ещё шестерых, и все они немедленно забурились внутрь. Ещё двух они посадили на ил, в котором не было гидрата, и они не проявили никакой активности. Пару высадили на ил, под которым был газовый пузырь. Они не забурились, но вели себя беспокойно.

— И что стало с теми, которые вгрызлись в лёд?

— Сдохли.

— И как глубоко они зарылись?

— Все, кроме одного, прорылись до газового пузыря. — Йохансон посмотрел на Стоуна, который слушал, нахмурив брови. — Но это лишь приблизительно даёт возможность проводить аналогии с их поведением на воле. На материковом склоне слой гидрата поверх газовых пузырей имеет толщину в сотни метров. А слой в симуляторе — всего два метра. Борман считает, что едва ли червь зароется на глубину больше трёх-четырёх метров, но в условиях симулятора этого не выяснить.

— А почему, собственно, черви подыхают? — спросил Хвистендаль.

— Им нужен кислород, а его в тесном отверстии мало.

— Но зарываются же другие черви в дно, — вставил Скауген. И добавил с улыбкой: — Видите, мы подготовились к разговору, чтобы не сидеть перед вами полными идиотами.

Йохансон ответно улыбнулся. Скауген становился ему всё симпатичнее.

— Осадочный слой рыхлый, — объяснил он. — В нём достаточно кислорода. Гидрат же — как бетон. Рано или поздно задохнёшься.

— Понятно. А известны ли вам какие-то другие животные, которые вели бы себя подобным образом?

— Кандидаты на самоубийство?

— А разве это самоубийство?

Йохансон пожал плечами:

— Самоубийство предполагает намерение. У червей намерения не предусмотрены. Их поведение обусловлено.

— А вообще есть животные, кончающие жизнь самоубийством?

— Конечно, есть, — сказал Стоун. — Те же лемминги бросаются в море.

— Не бросаются, — сказала Лунд.

— Ещё как бросаются!

Лунд тронула его за локоть.

— Ты путаешь, Клиффорд. Долгое время считалось, что лемминги совершают коллективное самоубийство, поскольку это эффектно звучало. Но потом присмотрелись и обнаружили, что они просто дуреют.

— Дуреют? — Стоун посмотрел на Йохансона. — Доктор Йохансон, как вам нравится это глубоконаучное объяснение, что животные дуреют?

— Они дуреют, — невозмутимо продолжала Лунд. — Как и люди, когда выступают большой группой. Передние лемминги видят, что перед ними обрыв, но сзади на них напирают, как на поп-концерте. И они сталкивают друг друга в море, пока не дойдёт до последнего.

Хвистендаль сказал:

— Всё же есть животные, которые приносят себя в жертву.

— Да, но это всегда имеет смысл, — ответил Йохансон. — Пчёлы после ужаливания гибнут, но само ужаливание служит защите роя и, в конечном счёте, — матки.

— А в поведении червей нет какого-либо внятного намерения?

— Нет.

— Урок биологии, — вздохнул Стоун. — Боже мой! Вы пытаетесь сделать из этих червей каких-то монстров, из-за которых нельзя устанавливать на морском дне фабрику. Это глупо!