Горничная - Нита Проуз

Я делаю несколько вдохов, приказывая себе сохранять спокойствие. Пахнет пылью и сухостью. На мне по-прежнему пижама, что кажется мне абсолютно неподобающей одеждой для данной конкретной ситуации. Койка, на которой я сижу, вся в пятнах чего-то такого, что бабушка назвала бы «невыводимой грязью», – кровавые разводы вперемешку с круглыми желтыми следами, о происхождении которых я предпочитаю не задумываться. Эта койка – пример совершенно непригодной к использованию вещи, которую следует незамедлительно отправить на помойку, потому что попросту не существует способа привести ее обратно в безупречное состояние.

Интересно, все прочее в этой камере тоже находится в столь же антисанитарном состоянии? Мне приходит в голову мысль, что работать уборщиком в подобном месте куда хуже, чем горничной в отеле. Могу только представить себе уйму бактерий и грязи, которые скопились здесь за многие годы. Нет, я не в состоянии об этом думать.

Я спускаю ноги в домашних тапочках на пол.

«Считай плюсы своей ситуации».

Плюсы моей ситуации. Я собираюсь заняться их мысленным перечислением, но опускаю глаза на свои руки и вижу, что они чем-то измазаны. В каких-то пятнах. Все пальцы в черных чернилах. И тут я все вспоминаю. Я лежу на койке в этой тесной, кишащей микробами камере, а два полицейских по очереди прикладывают каждый мой палец к угольно-черной штемпельной подушке. У них не хватило совести даже позволить мне после всего вымыть руки, хотя я и просила. После этого я мало что помню. Наверное, я снова потеряла сознание. Сложно сказать, когда это было, – возможно, пять минут назад, а возможно, и пять часов.

Не успеваю я переключиться с этой мысли на что-нибудь другое, как по ту сторону решетки появляется тот самый молодой полицейский, который стучал в мою дверь утром.

– Вы очнулись, – говорит он. – Вы в полицейском участке, вы это понимаете? Вы потеряли сознание на пороге своей квартиры и здесь тоже. Мы зачитали вам ваши права. Вы находитесь под арестом. По обвинению сразу в нескольких преступлениях. Вы это помните?

– Да, – отвечаю я.

Я не могу вспомнить точно, за что именно меня арестовали, но знаю, что это, безусловно, связано со смертью мистера Блэка.

Рядом с молодым полицейским появляется детектив Старк. На этот раз она в штатском, но это никоим образом не умаляет ужаса, который я испытываю в тот миг, когда наши взгляды встречаются.

– Я сама ею займусь, – говорит она. – Молли, идемте со мной.

Молодой полицейский поворачивает ключ в замке и распахивает передо мной дверь.

– Спасибо, – говорю я, проходя мимо него.

Детектив Старк идет впереди. За мной следует молодой офицер, так что я зажата между ними. Меня ведут по коридору, в который выходят двери еще трех камер. Я стараюсь не заглядывать в них, но получается у меня не очень. Я мельком замечаю мужчину с землистым лицом, покрытым язвами, который держится за прутья решетки своей камеры. В камере напротив на своей койке плачет молодая женщина в рваной одежде.

«Считай плюсы своей ситуации».

Мы поднимаемся куда-то по лестнице. Я стараюсь не прикасаться к перилам, потому что они липкие и грязные. Наконец мы оказываемся в знакомой комнате, в которой я уже дважды бывала. Детектив Старк включает свет.

– Садитесь, – приказывает она. – Вы так часто здесь бываете, что уже, наверное, чувствуете себя как дома.

– Это совершенно не похоже на мой дом, – говорю я голосом резким и колючим, как бритва.

Я опускаюсь на шаткий стул за грязным белым столом, тщательно следя за тем, чтобы не коснуться его спинки. Ноги у меня, несмотря на пушистые тапочки, ледяные.

Входит молодой полицейский с кофе в омерзительном пластиковом стаканчике, двумя маленькими пластиковыми упаковочками сливок и кексом на картонной тарелке. И с металлической ложкой. Он ставит все это на стол и выходит. Детектив Старк закрывает за ним дверь.

– Ешьте, – говорит она. – Не хватало только, чтобы вы опять хлопнулись в обморок.

– Это весьма предусмотрительно с вашей стороны, – отвечаю я, потому что, когда тебе предлагают еду, полагается в ответ сказать что-то приятное.

Я не верю в то, что она искренне переживает за меня, но едва ли это имеет какое-то значение. Я страшно голодна. Моему телу отчаянно необходима пища. Мне нужно, чтобы оно продолжало функционировать, чтобы оно могло выдержать то, что мне предстоит.

– Вам сливки в кофе добавить? – спрашивает детектив Старк.

Она уселась за стол напротив меня.

– Одну упаковочку, пожалуйста, – говорю я. – Спасибо.

Она берет сливки, открывает их и выливает в стаканчик. Потом берет омерзительную ложку и собирается все перемешать.

– Нет! – говорю я. – Я предпочитаю не размешивать кофе.

Она смотрит на меня с этим своим выражением, которое становится все проще и проще расшифровывать – это смесь насмешки и отвращения. Потом протягивает мне пластиковый стаканчик. Он тошнотворно скрипит под моими пальцами, и я против воли морщусь.

Детектив Старк придвигает ко мне тарелку с кексом.

– Ешьте, – повторяет она приказным тоном.

– Большое вам спасибо, – говорю я и, осторожно отделив кекс от бумажной розетки, разламываю его на четыре аккуратных кусочка и отправляю один в рот. Отруби и изюм! Мой любимый кекс – плотный и питательный, с непредсказуемыми вкраплениями сладкого вкуса. Детектив Старк прямо как знала мои предпочтения, хотя она, конечно, не могла их знать. Выяснить это было бы под силу разве что Коломбо.

Я прожевываю кекс и делаю пару глотков горького кофе.

– Восхитительно, – говорю я.

Детектив Старк гогочет. Это действительно самый настоящий гогот. Никаким другим словом это не описать. Она скрещивает руки на груди. Это могло бы означать, что ей холодно, но я в этом очень сомневаюсь. Она не доверяет мне, и это чувство целиком и полностью взаимно.

– Вы отдаете себе отчет в том, что мы выдвинули против вас обвинения? – говорит она. – В незаконном хранении оружия и хранении наркотиков. И в убийстве первой степени.

Я едва не давлюсь следующим глотком кофе.

– Это невозможно, – говорю я. – Я в жизни своей никому не причинила вреда, не говоря уж о том, чтобы кого-то убить.

– Послушайте, – говорит она, – мы считаем, что вы убили мистера Блэка. Или имели какое-то отношение к его смерти. Или знаете, кто это сделал. Пришли результаты вскрытия. Они совершенно однозначны, Молли. Это был не сердечный приступ. Он был задушен. Вот как он умер.

Я отправляю в рот очередной кусок кекса и принимаюсь сосредоточенно жевать. Каждый кусок следует пережевывать от десяти до двадцати секунд. Бабушка говорила, что это способствует хорошему пищеварению. Я принимаюсь про себя считать секунды.

– Сколько подушек вы оставляете на кровати, когда убираете номер в отеле? – спрашивает детектив Старк. Я, разумеется, знаю ответ, но мой рот забит кексом, а разговаривать с полным ртом невежливо. – Четыре, – произносит детектив, не дождавшись, пока я буду готова ответить. – По четыре подушки на каждой кровати. Я уточнила у мистера Сноу и нескольких других горничных. Но на кровати мистера Блэка, когда я прибыла на место преступления, было только три подушки. Куда делась четвертая, Молли?