Золотой лебедь в бурных водах. Необыкновенная жизнь Десятого Кармапы - Шамар Ринпоче

Лхаса

Кармапа[386] отправился в Лхасу. Одетый как мирянин, он пришел в храм Накарце. Владелец храма поднес Кармапе прекрасную скульптуру из слоновой кости. Она изображала сцену победы Будды над марами (зло), а также райских существ, юношей и девушек, держащих подношения для Будды. Считалось, что эту статую создал индийский мастер Нагарджуна.

Пока Кармапа был в области под названием Цал Мин, группа купцов-мусульман поднесла ему изумрудную малу стоимостью в миллион золотых монет. Кармапа отдал множество монет местному сообществу и попросил построить храм для статуи Будды на благо местного населения. Йолмо Тулку приехал, чтобы увидеть Кармапу, и поднес ему статую Будды из бронзы, выполненную в кашмирском стиле.

Когда Кармапа прибыл в Лхасу (около 1638 года), он посетил храм Джово, в котором хранилась легендарная статуя Будды Шакьямуни[387]. Он поднес Джово Будде три шарфа, символизирующих просветленные тело, речь и ум. Когда Кармапа снова пришел туда на следующий день, эти три шарфа, связанные вместе, упали на него. Кармапа принял это, как дар от Будды, и с тех пор носил шарфы.

Как-то увидеть Кармапу пришли Пятый Гьялцаб Драгпа Чёянг и Драгпа Палзанг, глава монастыря Ривоче в Кхаме. Кармапа дал им наставления по тексту под названием «Письмо к другу», написанному Нагарджуной.

Затем он посетил область под названием Чалпо Жика. Пока он был там, прибыл посланник от царя Лиджанга со множеством подношений и приглашением посетить его страну. В этот период Кармапа сделал два прекрасных резных стола, чтобы поднести их Джово Будде.

Вскоре пришло сообщение, что его старший брат ушел из жизни. Кармапа пригласил Гьялцаба Драгпу Чёянга провести пуджу освобождения для его покойного брата. Также он нарисовал по этому поводу тханку Будды и шестнадцати архатов, создал статуи Будды Шакьямуни, Ченрези и других. Чуть позже прибыло послание, что его другой брат, Абум, тоже умер. Кармапа провел пуджу освобождения и для него. В этот период Кармапа разрешил Гьялцабу Ринпоче остаться с ним. То был год Земляного тигра (1638), и Кармапе исполнилось тридцать пять.

Армии Гуши-хана вошли в Тибет и позже развязали войну (1639–1642) против правительства Цанга и его союзников.

Рис. 13

Пятый Далай-лама, Нгаванг Лобзанг Гьяцо (1617–1682), с эпизодами из его жизни.

Тибет, XVIII век

Минеральные краски по ткани; 84 х 55 см

Художественный музей Рубина

Среди прочих сцен из жизни Пятого Далай-ламы, эта тханка изображает встречу с императором Цин, правившим под девизом «Шуньчжи», в 1651 году. См. сцену посередине справа (рядом с белым цветком).

Множество[388] злых людей вынашивало коварные планы. Их действия развязали войну в Центральном Тибете между монгольским военачальником и действующим правительством Цанга. В итоге Цанг Деси и действующее правительство проиграли.

Десятый Кармапа попросил Панчена Ринпоче организовать ему встречу с Пятым Далай-ламой (скорее всего, он попросил об этом вскоре после окончания войны в 1642 году).

«Я, Панчен-лама, поручусь за тебя. Я могу засвидетельствовать тот факт, что ты, Гьялва Вангпо Кармапа, полностью неповинен в любом конфликте между школой Кагью и Гелуг»[389].

Затем Панчен-лама объявил Пятому Далай-ламе о невиновности Кармапы: «Кармапа ни в чем не повинен. Я свидетель тому, что он чист, и даю вам личную гарантию этого. Администраторы Карма Кагью, однако, не смогли умело справиться с ситуацией».

Панчен Ринпоче дал Пятому Далай-ламе совет о том, как поступить в данной ситуации. Он также добился указания Далай-ламы своим последователям, что им не стоит действовать против Карма Кагью.

Лхо Драг

Из Центрального Тибета Кармапа и его сопровождение, включая Пятого Гьялцаба Ринпоче, снова отправились в Лхо Драг. По пути они посетили Легше Линг, шедру Карма Кагью. В Лхо Драге они оставались некоторое время. Кармапа провел ретрит. Там он нарисовал много тханок Ченрези, Белой Тары и других, а также узнал перерождение Третьего Паво Цуглага Гьяцо.

Во время пребывания в Лхо Драге он назначил одного из своих учеников, Кюнту Зангпо[390], своим личным помощником. В знак этого назначения Кармапа положил свой йогурт в чашку ученика и попросил его съесть. Затем он дал Кюнту Зангпо 1000 рулонов бумаги, несколько бамбуковых кистей и необходимые материалы для изготовления чернил и красок.

Тем временем действующее правительство Цанга отправило гонцов в Конгпо. Они хотели завербовать армию Конгпо сражаться против монголов, в частности, против Гуши-хана и его людей. По пути рекруты взяли лошадей из хозяйства монастыря Цурпху. Началась драка с местными, погибли люди. Кармапа был очень расстроен поведением правительства. Министры Цанга попытались успокоить его тем, что не они начали драку и не они поощряли ее. Кармапа старался держаться на расстоянии и не хотел поддерживать правительство. Тем не менее, этот случай вызвал раскол в лагере Кармапы.

Когда солдаты Конгпо прибыли в Центральный Тибет, Кармапа отправил им письмо: «Возвращайтесь обратно и не воюйте! Иначе вы навлечете ужасные последствия на все монастыри Кагью, включая Цурпху, и вы будете ответственны за это. Я уже сдался Пятому Далай-ламе». Многие последователи Карма Кагью критиковали Кармапу за то, что он отвернулся от правительства Цанга и пренебрег своими обязанностями перед школой Карма Кагью.

Гьялва Вангпо (Кармапа) всегда сравнивал царства с отравленным медом. Вот почему он предпочитал разделять правительство Цанга и школу Карма Кагью. И все же на него свалили всю вину.

Время от времени Ургьен Гуру Ринпоче, который знал прошлое, настоящее и будущее, делал предсказания. Он предвидел, что Тибет будет разделен, иностранные солдаты заполонят монастыри[391], а линия чистой Дхармы придет в упадок – что это уже происходит.

Однажды он (Ургьен Гуру Ринпоче) предсказал, что станет с четырьмя школами Кагью, когда родится или перевоплотится господин Цангпа Лхайметог, – Пятый Далай-лама школы Гелуг. Школа Карма (Карма Кагью) будет, как подушка[392]; Таглунг («страна тигра») Кагью сохранит свои полоски; Дрикунг (дри означает «самка яка») сломает рога; а Другпа (друг означает «дракон») найдет свое будущее[393]. В любом случае, тяжелые времена были неизбежны для Тибета в силу коллективной кармы.