Стихия огня - Марта Уэллс

Ренье осуждающе скривил губы:

— Должно быть, вы наслушались речей Гадены Каде. Я предпочел бы иметь дело с другим источником информации.

Подавив необъяснимый приступ раздражения, Томас — без особой едкости в голосе — спросил:

— А чьим бы еще мнением вы хотели воспользоваться?

Ренье, хмурясь, качнул головой:

— Пока… что ж, больше ни от кого помощи не добьешься. Ей известно, помогает ли им Грандье?

— Нет, но он, конечно же, каким-то образом вовлечен. — Томас ненадолго задумался. — Воинство застало нас врасплох, и у фейри были помощники. Кто-то знал достаточно, чтобы спуститься в погреб, извлечь из него ключ-камень… И особа эта, возможно, находится среди нас. Предателя, наверное, знал Донтан, но он скорее всего погиб вместе с пленниками и гвардейцами в казарме цистериан.

Ренье поглядел вверх:

— Не исключено, что убийца доктора Брауна сумел выведать у своей жертвы местоположение ключ-камня.

— Браун погиб мгновенно; его не пытали перед смертью, чтобы извлечь информацию.

— Если бы мы только сумели вернуть ключ-камень назад…

— Его могли спрятать буквально в любом месте, — перебил раздраженно Томас. — Мы не можем на это рассчитывать.

— Да, сейчас не следует ломать головы из-за этого. — Рыцарь склонился над картой. — Коридоры во внешних стенах перекрыты. Крыши и открытые пространства Старого Дворца защищены оберегами, окованные железом осадные двери защищают нас от проникновения фейри в Королевский бастион. Нам остается одно — выжидать, пока они уйдут.

Если Ренье намеревался выжидать, имея предателя в собственном лагере, это его дело. У Томаса не было причин возражать, оставалось еще завершить некоторые приготовления.

Лорд-генерал Вийон с кавалерией и осадными машинами находился в Мызах, королевской крепости, расположенной в пятидесяти пяти милях к югу. Ближе к городу мобильных сил не было — если не считать крохотного гарнизона, который в Бель-Гарде возглавлял Дензиль. Фейри были способны только захватить город, но не удержать его. Они не могли закрыть железные городские ворота, воспользоваться размещенной на стенах артиллерией или оружейными арсеналами. У Вийона надежные войска, и, увидев его стяги, население поднимется ему на помощь.

Когда Ренье свернул карту и направился в зал, Томас перехватил руку Гидеона и негромко шепнул:

— Если Ренье попросит придержать его меч, пока он будет бросаться на него, я охотно сделаю это, сэр. Вам понятно?

Гидеон нерешительно улыбнулся:

— Да, сэр, понятно.

Когда остальные ушли, Томас чуть помедлил возле Вивэна, но так и не нашел нужных слов.

Он прошел через зал, уже начинавший успокаиваться — ведь ночь подходила к концу без новых атак. Среди беженцев оказались главным образом слуги и челядь, не смущавшиеся ночлегом на голом полу: была бы крыша над головой и железо со всех сторон. Постелив одеяла у стен, они дремали или, собравшись в группы, рассказывали друг другу о пережитых за последние несколько часов ужасах. Дети их как будто бы беззаботно играли на балконе, однако никто не ощущал себя в такой безопасности, чтобы погасить фонари, хотя вокруг столько людей пытались уснуть. Смятение сеяла, пожалуй, одна только старуха, коленопреклоненно молившаяся в уголке во всю силу своих легких; юная девушка рядом все умоляла ее остановиться…

Гвардейцы королевы и немногие уцелевшие цистериане бродили по дому, словно запертые в клетку коты, вновь и вновь проверяя оружие и стараясь быть готовыми ко всему. Более состоятельные беженцы теснились в Альбонской башне, Королевский же бастион являлся буферной зоной, разделявшей фейри, засевших в Старом Дворце, и людей, находившихся в укреплениях двора. Томас предпочитал подобную организацию, понимая, что если ему придется охранять во время боя большую группу горожан, то уж лучше пусть это будут люди, привыкшие выполнять приказы без рассуждения. Равенна и Фалаиса со свитами благополучно располагались на верхнем этаже. В прихожей он обнаружил Файстуса, стоявшего возле приоткрытых дверей и внимательно глядевшего на затянутое облаками ночное небо.

— Что ты делаешь? — спросил его Томас.

Файстус подскочил на месте, а потом переложил в руке тяжелый моток веревки:

— Капитан, Берхэм просил передать это ему в башню.

Нерешительность его была понятной. На дорогах воинство обычно нападало сверху, пикируя на людей, словно коршуны на мышей. Однако птицы были много добрее к своим жертвам, с мышами они расправлялись куда быстрее, чем Дикая Охота с людьми. Считалось, что ограждения, все еще прилегающие к стенам снаружи, надежно защищают их. Однако эти ограждения уже отказали однажды.

— Ну что же, пошли. — И Томас подтолкнул его на открытый двор.

В воздухе застыл ночной холодок, двор освещали только редкие лучики света, пробивающиеся в щели закрытых ставен и дверей. Возвышавшаяся над ними Альбонская башня черным силуэтом проступала во тьме, облака не давали пробиться даже лучику луны. Файстус старательно держался в тени, отбрасываемой Томасом, то и дело с тревогой поглядывая на небо.

В первом этаже башни устроили госпиталь, и прекрасно знакомый запах прижиганий сразу ударил в ноздри капитану.

Раненые лежали на подстилках возле стен Высокого зала. Среди них были женщины и дети — пожалуй, излишне многочисленные, порубленные бронзовыми мечами людей, попавших во власть воинства, обожженные в случайных пожарах, возникших от опрокинутых ламп, покусанные или порванные когтями фейри. Жертв ведьминой пульки не было. Тот, кого поражала эта крохотная, безвредная на вид дробинка, падал замертво и никогда более не говорил и не шевелился… Хорошо еще, если голод или жажда убивали его раньше, чем пулька добиралась до сердца. Пораженных ведьминой пулькой оставляли лежать на месте или же их приканчивал кто-нибудь из врачевателей… скажем, доктор Ламбе.

В двух больших очагах развели огонь, дюжины ламп и свечей подбавляли сажи, поднимающейся к закопченным балкам. Мебель сдвинули в сторону, чтобы можно было разместить больше подстилок, и Томасу пришлось перелезть через пару столов на пути в противоположный конец комнаты. Все это вернуло ему более чем неприятные воспоминания бишранской войны… призрачные деревеньки, взятые и разгромленные прежде, чем их обитатели успевали разбежаться по лесам, оставленные на полях изуродованные трупы.

Доктор Ламбе стоял возле длинного раздвижного стола, заваленного сумками с инструментами и горшочками с травяными зельями; он казался утомленным, даже измученным. Посмотрев на появившегося перед ним Томаса, Ламбе сказал:

— Капитан, когда мы сможем выйти отсюда?

— С наступлением дня, когда воинство рассеется.

— И насколько велика ваша уверенность в этом?

— Я полагаюсь на мнение достаточно авторитетной особы. Другой вопрос, что и на улице могут оказаться враги, но за каждым они гоняться не станут.