Семейка Лампри. Танцующий лакей - Найо Марш

— Я не уйду, — медленно проговорил Колин. — Не уйду. И вам придется записать мои показания, хотите вы этого или нет.

Инспектор нахмурился:

— Не пытайтесь на меня давить. Я действую по закону. А вот вы стремитесь его нарушить. Впрочем, давайте, продолжайте дальше ломать комедию. Я запишу ваши показания, и посмотрим, что из этого выйдет.

— Кончай, Колин, — буркнул Стивен. — Хватит. — Он повернулся к инспектору. — Вы совершенно правы, мистер Аллейн, это я спускал их на лифте, а Колин остался в гостиной. Но дядю Г. я не убивал.

Близнецы, оба бледные, посмотрели друг на друга. Аллейн ими залюбовался. Они казались зеркальным отражением один другого вплоть до мельчайших деталей. Близнецы своей схожестью всегда удивляют посторонних. Кажется, что и души у них одинаковы, что они читают мысли друг друга. Их невозможно представить ссорящимися.

Стоило Аллейну на миг усомниться в этом, как Колин произнес:

— Позвольте мне остаться здесь, пока вы будет разговаривать со Стивеном. Пожалуйста. Я вел себя неподобающе и прошу прощения.

Инспектор ответил молчанием, и Колин добавил;

— Я не стану встревать в разговор. Просто тихо посижу, и все.

— Он все знает, — сказал Стивен. — Я ему рассказал.

Аллейн вскинул голову.

— Я позволю вашему брату остаться, если он вначале расскажет, чем занимался, пока вы ехали в лифте.

— Пожалуйста, Кол, — взмолился Стивен. — Не надо портить дальше то, что уже испорчено.

— Ладно, — медленно проговорил его брат. — Я расскажу.

— Вот и хорошо, — невозмутимо произнес Аллейн. — Пожалуйста, садитесь.

Они сели за стол друг напротив друга.

Первым заговорил Колин:

— Можно я вначале вам объясню, почему мы так себя вели? Давно, еще маленькими, мы договорились, что, когда грозит наказание, будем прикидываться, все сваливать друг на друга. Все равно никто не догадается. Конечно, это глупо, там более сейчас, когда мы выросли. И поверьте, это вовсе не означает, что Стивен прикончил дядю Г. Я все знаю от него, а мне брат врать не будет.

— Конечно, это не я, — вставил Стивен.

— Ладно-ладно, — Аллейн взмахнул рукой, — позднее мы поищем более убедительные доказательства, а пока расскажите, чем вы занимались в указанное время.

— Я? — Колин пожал плечами. — Чем я занимался… ну, просто стоял в гостиной с Генри и отцом.

— О чем вы говорили?

— Я молчал. Листал «Панч».

— А другие о чем говорили?

— Генри спросил, ушли они наконец или нет, и папа ответил, что да, ушли. Брат обрадовался. Потом все молчали, пока не завопила тетя В. Генри удивился, неужели на пожарные машины установили сирены, ведь раньше они звонили в колокольчики. А папа заметил, что это кричит женщина. Кажется, из лифта. Крик был очень противный, и Генри решил, что это, наверное, тетя В. «Там что-то случилось», — сказал папа и вышел из комнаты. Следом Генри произнес: «Она совсем рехнулась» — и позвал меня. Мы вышли. Лифт стоял на нашем этаже. Рядом мама, Фрид и, кажется, Пэт. Стив вышел и придержал дверь лифта. Оттуда с воплем выскочила тетя В. А что было потом, вы уже знаете.

— А когда ваш брат решил прибегнуть к… обману? — спросил Аллейн.

— Я… — начал Стивен, но Колин его оборвал:

— Помолчи. Пока все суетились, звонили докторам и в полицию, Стивен пожаловался, что его тошнит. Мы пошли в ванную, где его вырвало. А потом пошли в мою комнату, и он мне все рассказал. Мы подумали и решили, что его могут заподозрить, раз он там был, ну и договорились. Правда, Стивен возражал, не хотел меня впутывать, но я сам впутался. Вы это знаете.

Колин закончил и закурил сигарету. Аллейн его поблагодарил и посмотрел на Стивена.

— Расскажите, как все было с того момента, когда ваша мама вошла в гостиную.

Стивен побарабанил пальцами по столу. Он заметно нервничал и поглядывал в сторону Фокса. Его беспокоило, что детектив все время что-то записывает.

— Мама попросила, чтобы кто-нибудь отвез их на лифте. Пошел я.

— Кто был в лифте?

— Дядя Г. Он сидел.

— Дверь была закрыта?

— Да.

— Кто ее открыл?

— Я. Рядом стояла тетя В., неподвижно, как вкопанная. Когда я открыл дверь, она как будто очнулась и вошла в кабину.

— Вы зашли сразу следом?

— Ну, я чуть помедлил, чтобы подмигнуть маме, потом вошел и нажал кнопку первого этажа.

— Одну секунду, как располагались лорд и леди Вузервуд в лифте?

— Дядя сидел в углу. Шляпа надвинута на лицо, шарф замотан, воротник поднят. Я подумал, что он спит.

— Спит? Но ведь лорд Вузервуд пару минуту назад кричал во все горло.

— Ну не спал, а просто был сердитый и никого не хотел видеть.

— Чего ему было сердиться?

— А он вообще такой. К тому же тетя В. заставила его ждать.

— Вы обратили внимание на шляпу?

— Шляпа как шляпа. Ничего особенного. Честно говоря, я ее не разглядывал. Тетя Вайолет стояла между нами, и свет не горел.

— Она стояла лицом к нему?

— Нет. Лицом к двери.

— И что потом?

— Ну, я нажал кнопку, и лифт пошел вниз.

— А дальше?

— Мы поехали — я на них не смотрел, — и вдруг уже в самом низу тетя завопила. Я дернулся и машинально нажал на «стоп». Мы остановились чуть ниже второго этажа.

— Что было потом?

— Я, конечно, обернулся, но дядю Г. не видел. Она его загораживала, стояла спиной ко мне и истошно орала. Просто жутко было, как будто над ухом свистит паровоз. Потом тетя чуть отодвинулась, и я увидел его.

— Что вы увидели?

— Вы знаете.

— Не совсем. Мне бы хотелось услышать точное описание увиденного вами.

Стивен облизнул губы и провел пальцами по лицу.

— Он сидел, повалившись на бок. Шляпа упала на пол. И я увидел…

— Что вы увидели? — мягко спросил Аллейн. — Извините, но это действительно очень важно. Рассказ леди Вузервуд не совсем точный. А мне нужна четкая картина.

— Не могу, — пробормотал Стивен. — Кол, расскажи ты… а я не могу.

— Должен вам сказать, молодые люди, что существует теория, согласно которой, рассказывая о каких-то неприятных переживаниях, вы разгружаете сознание, и в результате вам становится легче. Это лучше, чем держать все внутри.

— Вы говорите, неприятные переживания? — воскликнул Стивен. — Да я вообще не могу представить, что может быть ужаснее. У него из глаза торчал шампур, а кровь стекала по лицу прямо в рот. Он был широко раскрыт. И дядя издавал звуки, как раненое животное.