Единственная дочь - Анна Снокстра

На нижнем уровне максимум три квартиры, так что она скрестила пальцы, чтобы больше не видеть никаких мерзких голых мужиков, и вытянулась, заглядывая внутрь. В комнате никого не было. Только незаправленная постель наискосок от старого компьютерного стола, стена, отделяющая кухню, и открытая дверь, за которой ковер сменялся потрескавшимся белым кафелем. Наверное, ванная. А на полу валялась скомканная футболка с логотипом «Макдоналдса». Окно, в которое заглядывала Бек, было широко раскрыто. Значит, он наверняка дома. Недолго думая, она залезла на оконный карниз и спрыгнула вниз на его кровать.

Стоя посередине его комнаты, Бек не могла поверить, что сейчас сделала. Но она не ушла. Нет, вместо этого она легла на кровать и глубоко вдохнула его запах. Вытянувшись, почувствовала тепло его подушки, мягкий хлопок простыней, представляя, как он приходит домой и ныряет в них. Поднявшись, она прошла в ванную, взглянула на его зубную щетку, рассмотрела бритву и ополаскиватель для рта, которыми он пользуется каждый день. Открыла шкафчики на кухне, изучила макароны, специи, полупустую банку «Нутеллы». Заметив грязную посуду в мойке, чуть было не бросилась мыть ее, но секундное помешательство тут же прошло.

Все это было сумасшествием. В голове у нее начало проясняться, и до Бек дошло, что она делает. Нужно выбираться отсюда. Немедленно. Но когда она вернулась в спальню, чтобы вылезти обратно в окно, услышала звук, от которого замерло сердце: проворачивающийся в замке ключ.

В эту секунду ее разум был кристально чист. Оценив расстояние, она поняла, что не успеет вовремя выбраться из окна. Распластавшись на ковре, пролезла под кровать и только успела притянуть к себе сумку и пляжное полотенце, как дверь распахнулась.

Он стоял на пороге в шортах и футболке, в одной руке чашка кофе, в другой – остатки круассана. Когда он повернулся, чтобы закрыть за собой дверь, Бек заметила влажный след между лопатками. Она старалась не дышать, хотя воздуху уже не хватало. В тишине комнаты звук закрывающейся двери показался особенно громким. Она слышала, как он прожевал последний кусочек круассана, скомкал бумажный пакет и выбросил его в мусорное ведро. Пересек комнату и плюхнулся на кровать – матрас тяжело заскрипел под ним. Бек слышала, как он глотал кофе, и тихое пиканье, когда набирал сообщение в телефоне. В последний момент ей пришло в голову, что, возможно, он пишет ей. О господи. Она просунула дрожащую руку в сумку и вытащила телефон. Экран загорелся. Она быстро нажала на кнопку, чтобы открыть сообщение, чуть было не выронив сотовый в процессе, но успела до сигнала. «Извини, что вчера все прошло так плохо, – стояло в СМС. – Надеюсь, ты в порядке».

Она сглотнула. Еле пронесло. Ее руки дрожали. Ковер колол шею и вонял старыми сигаретами и сыростью. Матрасная пружина была всего в нескольких дюймах от ее носа, а если вытянуть пальцы, то можно коснуться лодыжек Люка. Она видела каждый его волосок, каждую фолликулу.

Спустя еще несколько напряженных минут, пока он набирал новые сообщения, ни одно из которых до нее не дошло, матрас снова скрипнул. Люк сделал шаг вперед, сбросил шорты, потом плавки, затем Бек увидела, как на ковер полетела его футболка. Прежде чем он прошел в ванную, она успела окинуть его взглядом снизу: бледные ягодицы, прыщи на спине и черные кудрявые волосы, почти полностью скрывавшие его вялый пенис. Дверь в ванную закрылась, трубы загудели, и в душе полилась вода.

У Бек было несколько минут максимум.

Выбравшись из-под кровати, она вскочила на ноги, готовая выпрыгнуть из комнаты, пока еще можно. Но тут на его сотовый пришло СМС. Телефон лежал на кровати, и она увидела, от кого сообщение: Лиззи.

Сердце бешено колотилось, но Бек все равно взяла сотовый. «У меня все хорошо, спасибо, что думаешь обо мне».

Она открыла папку с оправленными сообщениями. Он послал Лиззи точно такой же текст, как и ей. В списке получателей были только девушки, в основном она, Лиззи и Эллен. Она открыла одно наобум. «Это был чудесный вечер. Думаю о тебе сегодня весь день». Все, что он писал ей, но одновременно отправлял стольким людям.

Вода в душе перестала шуметь. Бросив телефон на кровать, Бек перелезла через окно. Одно быстрое движение – и она снова оказалась в ярком свете летнего утра. Она нагнулась и пробралась обратно под окном спящего толстого мужчины, под низко нависшей веткой, выскочив на сияющую подъездную дорожку. И тут уже пустилась наутек не оглядываясь.

Прошлой ночью мне опять снился тот сон. Но на этот раз немного по-другому. Я смотрю, как Бек идет вниз по своей улице, рядом с ней останавливается машина, но Бек не боится. Она здоровается с водителем. Улыбается и садится в машину. Сначала водитель – это Лиззи, потом отец Лиззи. Затем водитель превращается в мать Бек, ее глаза неестественно горят, зубы чуть обнажены в широченной клоунской улыбке. Машина уезжает прочь, и я слышу плач Бек и знаю, что она умрет.

Я медленно потягиваю кофе. Но кофеин не помогает. Журналист не мог послать то сообщение. Первое тоже не от него. Я была дурой, если так решила.

Кто-то меня преследует. Кто-то хочет сделать со мной то же, что и с Бек. Я должна исчезнуть. Нужно было уйти еще вчера. Но улица по-прежнему оцеплена, репортеры ждут моего появления. Если я пройду мимо них, мое лицо появится на первых страницах всех федеральных газет. Но дело не только в этом – в душе я знаю, что не могу просто уйти. И позволить тому, кто похитил Бек, жить под маской нормального человека. Без каких-либо последствий того, что просто стер ее из жизни. Я знаю, что должна бежать, спасти себя. Но я ничего этого не делаю. Просто сижу, пью кофе. И чувствую, что попала в ловушку.

Вдруг раздается телефонный звонок – и у меня душа уходит в пятки. Это Лиззи.

– Привет, это я, – говорит она. – Слушай. Джек передал мне твои слова. Я хочу все уладить. Не хочешь куда-нибудь прокатиться? Может, выпить кофе?

– О’кей, – отвечаю я. Хотя знаю, что нужно сказать нет. Я знаю, что должна просто уйти не оглядываясь. – Но у нас дорога перекрыта. Тебе придется попросить полицейского, который охраняет блокпост, позвонить нам.

– Хорошо. До скорого.

Я смотрю в окно и вдруг начинаю паниковать. Я отчаянно хочу кому-то все рассказать. Мне просто нужно кому-нибудь открыться. Вообще-то, человек, которому следует позвонить, – это Андополис. Но если я расскажу ему о сообщениях, то придется выложить и всю правду о себе. А я не хочу в тюрьму. Выдача себя за другое лицо плюс мошенничество с кредитными картами наверняка будут означать тюремный срок. Но что еще хуже – мне придется вернуться. Встретиться с мачехой. Может, тюрьма даже лучше.

Лиззи подъезжает на лиловом «фольксвагене». Я выбегаю из дома и заскакиваю в машину, снова с головой накрываясь курткой. Когда Лиззи медленно едет сквозь толпу журналистов, их крики становятся громче.

– Ребекка? Бек? Это ты?

– Где ты была, Бек?

Я слышу стук ладонями по окнам, щелканье фотоаппаратов, шарканье ног по асфальту. Сердце начинает колотиться быстрее, мне кажется, что они повсюду. Я прижимаю голову к коленям.