Арена 13. Воин - Джозеф Дилейни

По ее щекам текли слезы. На мгновение я подумала, что она боится того, что ее ожидает, но потом поняла: она уже знает, что Дейнон мертв. Ей нравился этот мальчик, они сблизились, когда она учила его языку Ним, и вот Хоб заставил ее смотреть на смерть Дейнона.

Моей первой мыслью было снять с нее маску, чтобы Ада могла говорить. Я подошла ближе и поднесла клинок к ее лицу, гадая, как срезать маску, не поранив кожу. Но прежде чем я смогла что-либо предпринять, глаза Ады широко распахнулись от страха, и я услышала гулкий грохот двери «макс».

Я повернулась в тот миг, когда Хоб шагнул на арену.

Его огромная фигура была окутана тьмой. Вот существо, которого боялись все в Джиндине, страшилище, которым пугали детей. Он наполнял ужасами их ночные кошмары, его тень скользила по колыбелям и детским кроваткам. Он таился в шкафах, таращится в окна и посылал в ночь дрожь страха.

Бескрайний безрассудный ужас охватил мою душу, заставил сердце колотиться так, что я начала задыхаться и почувствовала, что теряю сознание. Арена завертелась вокруг меня, тьма собралась в уголках моих глаз.

Я сделала глубокий вдох и сосредоточилась на том, что следовало сделать. Я мысленно снова продекламировала слова ритуала: «Девушка в зеркале на стене – кто всех быстрее, – поведай мне!» – «Квин!»

Мое сердце забилось в более глубоком и размеренном ритме, когда обе двери начали закрываться.

Высоко вверху вспыхнули свечи в канделябре с тринадцатью рожками, он постепенно опустился, и арену залил свет. Я пристально посмотрела на своего врага и встала между ним и Адой.

Хоб тоже оделся для боя, но был без своей обычной бронзовой маски. Его голова, размером больше головы обычного человека, была совершенно лысой. Крючковатый нос напоминал клюв хищной птицы. Но глаза – вот что привлекло мое внимание. Темные зрачки и большие белки`… Когда он уставился на меня немигающим взглядом, у меня внезапно ослабели ноги.

Я вспомнила, что Лейф рассказывал мне об их схватке – Хоб пустил в ход некую загадочную силу, отчего Лейф почувствовал себя беспомощным, попавшим в тиски воли джинна. Я попыталась отвести взгляд, но это было нелегко. Его глаза пристально глядели в мои. С огромным усилием я разорвала эту связь и уставилась на его рот.

И тут Хоб заговорил:

– Твой отец мертв, хотя мальчишка, которого ты любишь, все еще жив.

Слезы брызнули у меня из глаз. Хоб мог солгать, но что-то говорило мне, что он сказал правду. Меня захлестнуло огромное чувство потери, угрожая сокрушить меня.

– Вот почему я позвал тебя сюда, – продолжал Хоб. – Я собираюсь убить тебя – и женщину, которая стоит за твоей спиной. Я сделаю это медленно. Я буду отсекать от тебя кусок за куском до тех пор, пока ты не перестанешь быть похожа на человека. Женщина пыталась меня уничтожить, и за это она умрет. Но тебя я задумал убить по другой причине. Я хочу, чтобы мальчишка Лейф увидел, что я с тобой сделал. Когда он появится, ты, несмотря на ужасные раны, все еще будешь дышать, все еще будешь в сознании. Я хочу, чтобы он услышал, как ты умоляешь тебя убить. Я пообещал ему это много лет назад и теперь собираюсь выполнить свое обещание.

Хоб вытащил мечи из ножен и сделал шаг ко мне. Я подняла свои мечи, готовясь защищаться.

Он возвышался надо мной, и я чувствовала себя очень маленькой.

Хоб помедлил; выражение его лица было трудно распознать – смесь отвращения и ненависти.

– Мальчишка изменился со времени нашей первой встречи, – злорадно сказал джинн. – Тогда он осмелился мне угрожать, и я собирался убить его на месте. Он хотел отомстить за смерть породивших его людей. Он готов был умереть, готов пожертвовать своей жизнью в безнадежной попытке меня убить. Но я понял, как могу его наказать. «Кого ты любишь?» – вопросил я, и он признался, что у него есть друзья, но он ни в кого не влюблен. Я понял, что, как и большинство людей, однажды он поддастся слабости и кого-нибудь полюбит. Я знал: если я убью ту, в кого он влюбится, это причинит ему бо́льшую боль, чем сама смерть. Теперь ты – предмет его любви, вот почему ты умрешь.

Без предупреждения Хоб сделал ко мне два быстрых шага и нанес удар мечом, который держал в правой руке. Я оказалась недостаточно проворной, чтобы полностью увернуться, но вместо того, чтобы рассечь мне плечо до кости, клинок лишь срезал маленький кусочек плоти.

Боль опалила меня, но я, танцуя, ушла в сторону. Кровь стекала по моей руке, и я сознавала, что Ада движется позади меня так, чтобы я оставалась между ней и Хобом.

Необходимость защищать Аду беспокоила меня. Она была величайшим из когда-либо живших шаблонщиков и настолько хорошо знала свое дело, что если бы не вмешательство охраны Протектора, ее словы уничтожили бы все сущности Хоба. Но ее не тренировали для боя на Арене 13. Она знала шаблоны боевого танца, но сама в нем не практиковалась.

Я была стройной и натренированной, идеально подготовленной для битвы. И к тому же очень быстрой – быстрее Лейфа, хотя я не сказала бы такое ему в лицо. Но Ада весила больше меня. Ей нелегко будет танцевать вплотную у меня за спиной, как она делает сейчас. Поэтому мне придется уворачиваться от мечей Хоба и одновременно защищать ее.

Наверное, даже без Ады победить его будет трудно.

Хоб напал снова, и я быстро отступила назад, наткнувшись на Аду. Но она предвидела мое внезапное отступление, и мы сумели оправиться от этого короткого мгновения неуклюжести. Я даже среагировала достаточно быстро, чтобы рубануть Хоба и рассечь ему левое предплечье. Для него это был пустяк, небольшая ранка, но она прибавила мне уверенности. Мне хватало проворства, чтобы ранить Хоба, но в следующий раз порез должен быть глубже.

Я протанцевала вправо, отступая к стене арены и слыша, как Ада движется позади меня. Пока все шло хорошо.

Теперь Хоб напал, орудуя обоими мечами, но я увернулась и снова полоснула его – на этот раз по другой руке. И опять это была небольшая рана, но она показала, на что я способна. «Ведом ли Хобу страх? – подумала я. – Беспокоит ли его то, чего я уже достигла? Может ли он вообразить, что проиграет, даже погибнет от моей руки?»

Внезапно он снова атаковал, тесня меня назад. Я слышала, как тяжело дышит Ада. Чем дольше мне придется ее защищать, тем труднее ей будет оставаться в безопасности за моей спиной.

Теперь мы снова оказались у самой стены. Ада, наверное, касалась ее. Я застучала ногами по доскам арены, с помощью звукового кода Улум давая ей знать, какой ход собираюсь сделать. К счастью, она работала вместе со мной на тренировках. Каждый код был личным, известным только бойцу и лаку (или лакам), которые на него работали; другой боец не знал, о чем сигналит его противник.

Вместе мы протанцевали влево, но Ада двигалась медленнее меня. Я пыталась защитить ее, блокируя удары Хоба, но преуспела лишь частично.

Я услышала приглушенный крик боли и, когда мы протанцевали в сторону от джинна и вернулись в относительно безопасный центр арены, бросила взгляд назад. С пальцев Ады стекала кровь, я увидела, что у нее рассечено предплечье – хотя рана не выглядела слишком серьезной. К счастью, Хоб не задел артерию.