Звездная пыль - Владимир Лещенко

Конечно, будь он нормальным офицером, он бы сообразил, что, устраивая столь явную погоню за эсминцами, он выдает с головой все планы Лиги.

Но он был выпускником Черной семинарии, заслуженным работником Черной церкви, занявшим свое место боевого эстандарт-чифа благодаря истовой верности слову и делу милостивого Дьявола. (А также благодаря тому, что был любимцем – во всех смыслах – архижреца Иуды Тотенкопфа II – одного из влиятельных бонз Черной Лиги.) То есть соображать не умел по определению и не догадался, что у противника может найтись чем встретить атакующих.

От эсминцев отделились крошечные на такой дистанции точки.

Пилоты дестроеров привели в готовность противоминные калибры, но это были вовсе не торпеды, а какие-то непонятные контейнеры, похожие на древние авиабомбы.

Миг – и контейнеры рассыпались на миллионы тончайших титановых игл, выставив перед мчащимися снарядами заслон в виде серебристых туч.

Дестроеры успели уклониться, правда, сбавив ход.

И по потерявшим темп машинам ударили кормовые орудия эсминцев.

За головным «Сюрикеном» протянулась длинная полоса раскаленного газа – пробитый реактор испарял металл конструкций.

Еще два «Сюрикена» получили тяжелые повреждения и продолжили полет в пассивном режиме.

А потом оба эсминца исчезли в лиловой ауре остаточного выброса гиперперехода.

…В главном твиндеке «Звездного черепа» под прицелом ненавязчиво приподнятых стволов в руках бойцов Темной Лиги собрались все люди, находившиеся на борту корсара.

Тридцать семь космических разбойников: от самого старшего – боцмана Джеймса Джойса до самого молодого – юного компьютерщика Миши Червня.

Больше четырех десятков женщин – «Лунные девицы» почти в полном составе.

Десяток пленников мужского пола, среди которых был и Папа-Попадаки, сжимавший в побелевших руках пресловутые «Бриллиантовые половники» – единственное, что оставили ему из милости пираты.

В нескольких фразах Каин Дундуев решил их судьбу – властью, данной ему Черной церковью как воину Черного легиона высокого посвящения.

– Значит, так, – распорядился эстандарт-чиф. – Девок я конфискую в пользу Черной церкви. («В жертву они не годятся – потому как не девственницы, но хоть развлечемся», – подумал он.) Пленных ваших я тоже заберу – пригодятся. А вам, господа, я предлагаю выбор: либо вы поступаете на службу великой Темной Лиге, дабы сражаться в рядах ее непобедимого дьяволоносного воинства, во имя полного торжества слова и дела Люциферова. Или же будете приближать окончательную победу Тьмы, размахивая киркой где-нибудь на градиевом или мурановом руднике. Предупреждаю: торг здесь неуместен. Или да, или одно из двух! На размышление даются сутки. Всё! Разойтись по кубрикам и не высовываться. Кто высунется без разрешения до прибытия – может прогуляться за борт без скафандра.

…Получив напоследок удар в спину – такой, что еле устоял на ногах, – конвоир не рассчитал силы мышц экзоскелета боевого скафандра, Флинт влетел в камеру.

Замок с лязгом защелкнулся за его спиной.

Сидевший, пригорюнившись, на койке капитан Хук поднял глаза, оглядел растрепанного преемника и всё понял.

– Что, корабль захвачен? – спросил арестант. Флинт только кивнул.

– Ну что, дружок, доволен теперь? – печально продолжил Хук всё еще топчущемуся на месте Флинту. – Теперь нам с тобой на одной виселице болтаться и на одном плазменном стуле гореть! Кто хоть нас захватил?

– Да черт его знает – Лига какая-то… – обреченно махнул рукой Флинт.

– Ты слышал, он помянул черта? – сказал один стражник, прильнувший к двери, пристроившемуся рядом другому. – Видать – наш человек!

Флинт опустился напротив Хука на пустую койку. Некоторое время они молча глядели друг на друга.

– Ох, сидеть бы мне на тихой планете и разводить лохматых хухриков! – вдруг жалобно всхлипнул Хук.

– Кого-кого разводить? – переспросил Флинт.

– Хухриков лохматых, – повторил экс-капитан.

«Господи, что за времена пошли – и у этих проблемы!» – вздохнул про себя экс-старпом.

Примерно то же время, Темескира

Ипполита лениво прогуливалась по галерее, увешанной портретами прежних императриц Амазонии. Время от времени останавливалась перед какой-нибудь из картин, разглядывала ее, вспоминая связанные с этой правительницей моменты истории, и шла дальше. Вот Карина Любвеобильная, славная тем, что через ее ложе прошло не то десять, не то пятнадцать тысяч мужчин; и ни разу в жизни она не ложилась в постель дважды с одним и тем же.

Вот Генриетта X, знаменитая тем же, разве что предпочитала особ своего пола.

Пропустив несколько ничем не прославившихся монархинь, она коротко кивнула лику Оксаны Хитроумной – при ней была завоевана богатейшая система Херсонес-7, а его архонт оказался в гареме императрицы.

Дальше шли портреты императриц предыдущих трех династий – самых древних. Начиная от легендарной Александры Громовой, написавшей первую Конституцию империи. Империи, начавшейся когда-то с трех планет вдалеке от освоенной людьми части космоса.

Здесь, в малой парадной галерее, Ипполита пыталась сосредоточиться перед решающим разговором с дочерью.

Настроение у нее было довольно неплохое.

Дела потихоньку улаживались. Генеральшу и охранницу не сегодня-завтра передадут в исполнительный департамент Генеральной судебной палаты.

А несколько часов назад она приняла примчавшегося спецрейсом в Темискиру премьер-министра Дзинтари Рамбинаса Байстрюкаса с личным посланием от великого князя Дрыгайло.

В нем князь выражал готовность урегулировать все спорные вопросы, а также деликатно осведомлялся: не найдется ли в серале Ипполиты место для его младшего сына?

Такая готовность к компромиссу была вполне объяснима. Хотя прошло уже много лет, но всем была еще памятна история предка нынешнего дзинтарийского монарха – великого князя Лягайло, вздумавшего повоевать с Амазонией. Князь, как и многие противники империи женщин, рассчитывал на легкую победу над «бабьим царством».

В первом же сражении Ипполита X разбила его флот, а сам князь и его гвардия попали в плен, причем гвардия была отдана на потеху победительницам.

Выслушав посла, императрица сообщила, что предложения будут обдуманы и ответ будет дан в самое ближайшее время.

Насчет же сына князя было вежливо сказано, что гарем императрицы и так весьма велик, и еще увеличивать его она пока не собирается.

Разумеется, это была чистой воды отговорка.

А всё дело заключалось в том, что иностранные принцы капризны, ревнивы, всегда требовали особого к себе отношения и, будучи плохо воспитаны, не умели сдерживать свои инстинкты. В специфических условиях гаремной жизни подобное приводило к тому, что они очень быстро начинали приставать к охранницам, а то и – упаси Богиня – обращать нехорошее внимание на своих сотоварищей.