Невыносимый - Александра Салиева

где я училась, и приютила, когда узнала, что я ушла из дома, – поясняю, делая новый глоток вина. – Экран немного дрожит, потому что она слегка переволновалась. Даже больше моего, кажется, – улыбаюсь тепло, вспоминая тот день. – Здесь Максу четырнадцать недель. Я поздно встала на учет из-за смены фамилии и паспорта, поэтому первое УЗИ тоже получилось запоздалым.

– Из-за смены паспорта и фамилии? – уточняет Игнат, тоже неспешно потягивая свою порцию терпкого напитка. – После того, как разругалась с отцом… – предполагает следом.

Правильно предполагает, поэтому просто пожимаю плечами.

– Излишне гордая была и упрямая, – говорю, глядя исключительно на экран телевизора, на котором транслируется картинка с ноута. – Отец сказал, либо называю имя отца ребенка, либо ухожу, раз вся такая самостоятельная. Я выбрала уйти.

Сперва говорю, потом уже задумываюсь, что зря так откровенничаю. Ни к чему это. Но сказанного не вернешь. Да и все равно рано или поздно коснемся этой темы вновь. А тут и момент, вроде как, подходящий. Но дыхание задерживаю в ожидании ответа. А он все не наступает и не наступает. Хотя мои слова Игнат явно воспринимает, и даже как нечто близкое, задумчиво пялясь в экран, и вместе с тем глядя в никуда. Слишком много напряжения я замечаю в его руке, медленно разжимающейся и сжимающейся в кулак, отчего вены проступают.

– А что потом? – все же нарушает затянувшуюся паузу.

Не удерживаюсь и возвращаюсь к нему, усаживаюсь рядом и накрываю его ладонь своей, мягко улыбаясь.

– Потом… первые дни ночевала у подруг, затем стало уже как-то неудобно. Нашла работу. Днем училась, а вечерами и ночами подрабатывала официанткой и уборщицей, чтобы накопить на съем собственной квартиры, пока как-то вечером в университете не столкнулась с Мариной Семеновной.

О том, что ночевала в те дни где придется, не признаюсь. Не нужно ему знать всех аспектов моей жизни.

– Почему ко мне не пришла? – сам же спрашивает и сам же прекрасно знает ответ. – Ах, да. Гордая и упрямая.

Снова улыбаюсь и пожимаю плечами.

– На самом деле просто побоялась, что ты отправишь меня на аборт, – признаюсь с тяжелым вздохом, залпом допивая свою порцию вина и отставляя бокал в сторону.

Видео заканчивается, и я включаю другое. На нем я с неприкрытым животиком лежу на кровати в окружении конспектов, жую огурец с медом и наблюдаю, как то тут то там появляется отпечаток детской ножки или ручки.

Умилительные кадры. Но черты лица наблюдающего за всем этим становятся жестче, рука под моей снова сжата в кулак.

– И правильно сделала.

Вздрагиваю. Все же одно дело предполагать, другое – знать. Но ладонь от его не убираю. Наоборот, сжимаю крепче. И не отвечаю ничего. Снова переключаю видео.

На этот раз я сижу на пуфике и под смех Марины Семеновны сетую на то, что стала совсем толстой и неуклюжей. Мой животик и правда уже довольно внушительных размеров. Мне трудно наклоняться, садиться и вставать. Что Игнат прекрасно наблюдает, пока я одеваюсь. Дальше сцена сменяется стенами знакомого кабинета УЗИ и картинкой монитора медицинского прибора.

– Здесь уже тридцать две недели беременности, – поясняю и, чуть подумав, все же устраиваюсь удобнее рядом с ним, кладя голову ему на плечо.

Он все еще напряжен. Но проходит секунда, другая, и Игнат обнимает в ответ, заставляя себя расслабиться.

Дальше мы оба просто молчим, наблюдая за сменой кадров на экране. Ровно до момента переключения на следующую запись с родами, о существовании которых я успеваю подзабыть за всем.

– Это я тебе не покажу! – поспешно выключаю текущее видео и выискиваю в списке другое.

Мужчина понимающе-снисходительно ухмыляется.

– Ты ведь понимаешь, что если я захочу посмотреть, все равно посмотрю? И без твоего участия.

Хотя больше не настаивает.

– Да нечего там смотреть, – бурчу, включая видео с сыном непосредственно после рождения, но без меня в кадре. – Вот, любуйся лучше Максом! До сих пор не представляю, как он во мне помещался, – намеренно перевожу тему.

– Ну, я же в тебе как-то помещаюсь, – не сдерживается от колкого замечания Игнат, тронув мои губы большим пальцем.

От такой пошлости и его действий я сперва отчаянно краснею, а после начинаю глупо хихикать. Недолго. В синих глазах отражается знакомая мне потребность, и становится резко не до смеха. Как и до всего остального. Вместе с первым прикосновением его губ к моим.

Окружающий мир привычно перестает существовать…

Глава 12

Тая

Это утро приносит с собой и радость и грусть. На календаре выходной, на часах девять утра, за окном светит яркое солнышко, а в постели я одна. Игнат не находится ни в ванной комнате, ни в детской у все еще спящего Макса, ни на первом этаже. Зато на кухне я встречаю кое-кого другого – высокую и строго одетую женщину лет шестидесяти. Темные волосы с проседью собраны в пучок, лицо на удивление без косметики. В момент моего появления она нарезает овощи, но как только замечает меня, тут же откладывает нож в сторону и вытирает руки о фартук, одаривая оценивающим взглядом карих глаз. И я отчего-то чувствую себя не в своей тарелке. Будто с мамой своего парня знакомлюсь. Но только они с Игнатом совсем не похожи, да и родители его умерли в автокатастрофе еще когда он был маленьким, насколько помню из его личного дела. Значит… домработница?

– Здравствуйте, – проявляю я все же вежливость. – А вы…

– Лидия Михайловна, – прекрасно понимает причину моей заминки женщина. – Я слежу за домом, – подтверждает мои выводы.

– Приятно познакомиться. А я Таисия, – представляюсь ответно.

Наверное, стоит тоже обозначить свой статус, но я и сама не уверена в том, какой он у меня. А любовницей представляться язык не поворачивается, хотя по факту так оно и есть. Вот и опускаю в разговоре эту часть. Да и женщине подобное явно не интересно. Или же Игнат просветил ее на наш с Максимом счет заранее.

– Завтракать будешь?

– Да, но я сама, не нужно тратить на меня время…

– Не