Звёздный «Кентавр». Первая ступень - Геннадий Ангелов

— Ерофеев, почему не стреляешь?

— Не могу командир поймать их на прицел. Фарги выпрыгивают как зайцы. Их скорость и манёвренность сумасшедшая…

— Бей, бей, — закричал я, и повернул вправо, испытывая лёгкую нервозность.

— Бух, бух, — услышал я милые сердцу звуки.

Это уже Ерофеев открыл огонь. Мышечная дрожь пробегала по телу горячими волнами. Я разворачивал корабль, и выходил на предельную скорость. Тёмная ледяная мгла проникла внутрь, заполняя окружающее пространство.

— Командир! Алексей! Фарги отстают, и уже их пушки не могут нас достать. Скорее всего, они рассчитаны только возможность действовать на поверхности планеты. Дальше для них дорога закрыта.

Я развернул корабль и включил торможение. Зашипели цилиндры, выплёвывая тоненькие струи пара и корабль завис. Я поднялся и, оставив Юниту в рубке, спустился к центральным мониторам. Точно так и есть. Штурмовики фаргов стояли перед невидимой границей. Казалось, что они не могут преодолеть защитный купол планеты. Ко мне присоединился Ерофеев и Сенин.

— Повреждения есть?

— Ни как нет, командир. Всё в норме. Потрепало нас не много, но в целом корабль не подвёл. Я пока снял защитную оболочку, чтобы дать возможность охладить реакторы.

— Молодец, хвалю за инициативу.

Я задумался и потёр рукой лоб.

— Мы можем отсюда ударить? Шансы какие?

— Надо просчитать эту ситуацию, запустите основной компьютер.

Через несколько секунд машина выдала, что у нас есть пятьдесят процентов успеха.

— Пятьдесят на пятьдесят… Ну, что рискнём?

Я обвёл взглядом экипаж.

— А, что мы потеряем, если не получиться? — спросил Сенин.

— Мы потеряем часть боезапаса, и неизвестно как в этом случае поведёт себя основной модуль. Он может заблокировать систему корабля. И закрыть нас в этой консервной банке на вечность.

— Я поработаю с модулем.

Повернувшись, я увидел на лестнице Юниту. Кивнув головой, в знак одобрения, мы принялись за работу. Штурмовики как будто ждали нашего возвращения, и ни куда не уходили. Сенин возился с пушками, а Ерофеев запустил дополнительное охлаждение. Приборы корабля приветливо моргали.

— Я взял на прицел первого штурмовика, — отозвался Ерофеев по громкой связи.

— Без моей команды не стрелять, — крикнул я. Все по местам. Как у тебя Юнита?

— Стараюсь обмануть систему и загрузить посторонними файлами. Пока машина разберётся, что к чему, мы выиграем несколько минут.

— Я к себе, хочу посмотреть на эту картину.

Усевшись в кресло, я наблюдал за фаргами.

— Вы не хотите нас пустить обратно? Что ж, тогда пеняйте на себя. Ерофеев, огонь!

Несколько громких залпов и вспышек развеяли мрак. Я следил, как наши птички ударили по первому штурмовику. Огненное кольцо охватило вражеский корабль. Секунда, две, три, я считал время до взрыва. На пятой секунде сработали магнитные датчики бомб, и штурмовик взорвался. Взрывной волной задело остальные корабли и накрыло огненным шлейфом.

— Лёшка, — услышал я сзади встревоженный голос Юниты. — Сработала защита корабля и отключила реакторы. Я не смогла полностью блокировать систему. Мы беззащитны перед фаргами.

Не успев повернуться, я почувствовал мощный удар, за ним последовал второй и третий. Корабль получил серьёзные повреждения, теряя высоту начал падать. Запуск системы стабилизации ничего не дал. Приборы не слушались и запустились по схеме защиты. Корабль летел в бездну, набирая гигантскую скорость.

— Мы разобьёмся, — шептала испуганная Юнита и сжимала руками мои плечи.

— Командир, командир, — кричал Сенин, — скорость увеличивается, через минуту мы свалимся на Нэкс. Что делать?

Я тем временем пытался штурвалом выровнять корабль. Он не поддавался. Силовые тяги заклинило и это означало неминуемую гибель. Мы уже вошли в плотные слои атмосферы Нэкса, и сейчас должно было случиться непоправимое. Выпустив посадочные костыли, я затянул как можно крепче страховочные ремни и приказал это сделать Юните.

— Всему экипажу, пристегнуться, немедленно.

В последний раз я попытался выровнять штурвал и, напрягая все мышцы, давил на него. Что-то щёлкнуло и он начал вращаться. Я не верил такой удаче и потянул на себя штурвал. Нас выровняло и подхватили мощные потоки ветра. Заметив густые лесные заросли, я повернул к ним, уходя как можно дальше от скал. Сжав штурвал, я зажмурил глаза и приготовился к падению. Корабль падал на деревья, ломая широкие и косолапые ветки. Это и спасло нам жизнь. Три дерева лопнули, как мыльные пузыри, от тяжести «Стрекозы». Последовал глухой удар об почву и треск разлетевшихся вдребезги механизмов. Передние стёкла лопнули напополам. От удара желудок подбросило так, что ещё бы чуточку, и я бы выплюнул его. Вылетело несколько передних зубов и посыпалось битое стекло на голову. Свет погас, и воцарилась тишина, в которой смерть пыталась найти себе союзника.

Срывая ремни, я глубоко вдохнул и посмотрел на Юниту. Она сидела с опущенной на грудь головой, не подавая признаков жизни. И тут я обратил внимание на боль в ноге. Сняв шлем, я посмотрел на ногу. Из неё торчал огромный кусок стекла. Он пробил комбинезон и на несколько сантиметров кожу. Осторожно вытягивая стекло, я зажал рану рукой, останавливая кровь. Связи не было, и я приподнялся, скрипя оставшимися зубами. Выплёвывая выбитые зубы на пол, я достал аптечку и вытащил бинт. Разорвав упаковку, я перебинтовал рану, стягивая её и завязывая бинт на узел.

— Юнита, Юнита, — прошептал я и взял за руку, которая безвольно свисала с кресла. — Ты жива?

Я тормошил её, пытаясь привести в чувства, но она не реагировала. Выбираясь из груды битого стекла и прочих приборов, я выполз на коленях на лестницу. Корабль был мёртв, и только кое-где вспыхивали и горели провода, моргали цветные лампочки.

— Есть кто? — заорал я, выплёвывая сгустки крови. — Люди, отзовитесь…

В ответ было молчание, гнетущее и суровое.

Скатившись кубарем по лестнице, я ударился головой об косяк двери и завыл, как одинокий волк на луну. Сжав кулак, я стучал по обшивке, разбивая в кровь костяшки. Внизу послышался шум и движение. Хромая, я спустился в нижний отсек. На полу я увидел Сенина, он лежал на спине с куском трубы в груди.

— К-к-ком-ман-дир, — услышал я хрип Сенина. — По-мо-ги…

Подбежав к нему, я попытался вытащить трубу, чем доставил ещё большие страдания солдату.

— Я умираю, — шептал он. — Обещай мне, Лёшка, что если сможешь отсюда выбраться, то похоронишь меня на Земле.

— Не умирай, не умирай, друг, я помогу. Терпи, ты же «Кентавр».

Я смотрел на Сенина не скрывая слёз. Он лежал и с трудом дышал. Из рта шла кровь, глаза были стеклянными.