Явный, сумрачный, финальный - Влада Юрьева

Его сейчас беспокоила даже не полиция. Понятно, что их заберут в участок, откуда их еще до вечера вытащит Артур – причин для серьезных обвинений нет. Но есть иной источник опасности, гораздо более весомый…

Судя по тому, как ворвались сюда полицейские, их сразу предупредили, что здесь группа «воров». Это сделали не соседи – Север не сомневался, что их никто не видел, когда они входили в подъезд, да и соседи могли не знать, точно это воры или просто друзья хозяина квартиры.

А вот у того, кто здесь живет, сомнений быть не должно. Получается, за квартирой постоянно следили, видели, как они вошли. В отличие от них, хозяин квартиры знал, что внутри нет ничего противозаконного, а значит, можно вызывать полицию.

Он доложит о том, что произошло сегодня, своему руководству. Гроссмейстер, если за всем этим действительно стоит он, поймет, как близко они к нему подобрались. И, возможно, перейдет к более решительным действиям.

* * *

Она снова приехала. Она не должна была приезжать. Вряд ли что-то изменилось, и она не сказала бы ему ничего нового. Так что ее присутствие Алексей воспринимал просто как укор его совести. Он был настолько вымотан бессонницей и мрачными мыслями за последние дни, что не мог даже здраво анализировать ситуацию. Ему хотелось только одного: покоя.

Но Ланфен называла этот покой апатией и не считала, что он имеет на такое право. Только не когда другие рискуют жизнью, чтобы помочь ему.

На этот раз они встретились в местном кафетерии, из которого открывался шикарный вид на занесенный снегом лес. В это время, между завтраком и обедом, здесь никого не было, поэтому Ланфен не стала возражать.

– Как дела на восьмом этапе? – тихо спросил Алексей.

Он задал вопрос из вежливости. Он не чувствовал реального беспокойства… Просто потому, что не чувствовал уже ничего. Казалось, что пропала связь с миром, и он на все происходящее смотрит со стороны, из-за стекла. Даже когда он находился рядом с Ариной, не было той боли и чувства вины, которые прожигали его раньше.

Это внутреннее онемение пугало его. Он не сталкивался с таким, лишь вскользь испытал, когда умерла Стелла. Но тогда все прошло само собой, и он начал действовать. Сейчас становилось только хуже…

– Они делают то, что должен делать ты – ищут преступника, – холодно ответила Ланфен.

– Или делают то, что я делал шесть лет назад, – гоняются за призраком?

– Это еще что должно означать?

– Я не знаю… я уже много что перестал понимать, – вздохнул Алексей. – Ты говоришь, что от проекта был толк, что я позволил этим людям раскрыть свой талант…

– Не только говорю, я верю в это.

– Ну и как, дал им этот талант какой-то результат? Смогли они сделать больше, чем все те полицейские и детективы, которых я нанимал раньше? Потому что в этом и был весь смысл… Сделать их лучше, чем то, что уже существует.

– Раньше ты в них не сомневался.

– Раньше и обстоятельства были другие, – горько усмехнулся он. – Я следил за их прогрессом. Но смерть Стеллы… Это как своеобразная черта. То, с чего все началось, если угодно, эталон. Смогли они хоть что-то изменить? Потому что с другими делами и полиция неплохо справляется!

Со стороны могло сложиться впечатление, что это Ланфен создала проект и теперь вынуждена была защищать его. Алексей понимал, что несправедлив к ней. Он ее благодарить должен! Но по-другому сейчас не получалось.

Он жалел обо всем, что сделал – начиная с приезда в Москву шесть лет назад. Если бы он остался в Америке, может, Стелла бы и не совершила этот жуткий поступок… Он все сильнее верил, что правда была очевидна с самого начала. Его жена действительно совершила самоубийство, которое никто не смог объяснить.

Взгляд Ланфен, направленный на него, оставался непроницаемым. Он не мог понять, о чем она думает сейчас, да и не хотел. Он желал только одного – снова запереться в своем одиночестве.

– Начнем с того, что многие участники сосредоточились на нападении на Арину. Это тебя не волнует?

– Ты знаешь, что волнует, – отозвался Алексей. – Но я объяснил тебе, почему возвращаюсь к смерти Стеллы.

– Ах да, конечно… Твой проект. Но не о нем ты сейчас должен думать, а о людях, которые уже вовлечены в это! Впрочем, один человек сосредоточился на деле Стеллы с самого начала – Саша. Она, в отличие от тебя, в самоубийство не верит.

– Это не вопрос веры. Доказательства у нее есть?

– Первую свою теорию она объявила на общем собрании. Признаться, прозвучало не слишком убедительно, и я не была впечатлена. Но когда собрание закончилось, она подошла ко мне и передала вот это.

Ланфен достала из сумки странного вида медицинский шприц, упакованный в пакет на застежке – в таких обычно хранят улики. Сейчас шприц был пуст, но засохшая жидкость в цилиндре указывала, что использовать его успели.

– Что это такое? – безразлично осведомился Алексей.

– Вот с этим вопросом и подошла ко мне Саша. Она обнаружила этот шприц в больнице, где была вторая попытка добраться до Арины. Из-за странного вида шприца, а также его местоположения Саша предположила, что его мог обронить или специально выбросить наемник. Я сильно сомневалась, что это так, но поскольку в нашем положении ничего нельзя отметать без проверки, я все-таки заказала экспертизу. А когда получила результат, сразу поехала к тебе. Даже Саша еще ничего не знает.

Это, наверно, должно было заинтриговать его, оживить. Но Алексей по-прежнему ничего не чувствовал, кроме желания уйти.

– И что там было? – из чистой вежливости поинтересовался он.

– Не медицинский препарат, что отметает принадлежность шприца к инвентарю больницы. Внутри находилась смесь из всего двух компонентов – естественного, который являлся основным, и синтетического, призванного регулировать и усилить действие естественного.

– Ты можешь ответить попроще?

– Я говорю только то, что важно для тебя, – осадила его Ланфен. – Даже если ты сам этого не понимаешь пока. Тот шприц был заправлен кониином, Алексей. Знаешь, что это?

– Знаю. Яд. Если бы там не было яда, ты бы ко мне не приехала.

– Не просто яд. В данном случае была использована концентрированная вытяжка из болиголова пятнистого. Это очень опасное вещество, сильнейший токсин, который используется еще с древности – он настолько ядовит, что его и обрабатывать особо не надо. Но есть одно но: кониин веками использовался при пищевых отравлениях. Тут он действует эффективно и быстро. Поэтому его и подсыпают обычно в еду, не колют. Но для этого и нужен был синтетический компонент. Он ускорил распространение кониина по организму и, как следствие, результат. Через укол смерть наступала быстрее и с меньшим количеством симптомов, чем при пищевом отравлении, и вещества нужно меньше.

Первая тревога все же появилась, разгораясь подо льдом апатии. Алексей начал понимать, к чему она клонит, но отказывался верить этому.