Корсары Южных морей - Эмилио Сальгари

– Надеюсь, американцы не проткнут нас штыками сгоряча. Ну да ладно, капитан, к вашим услугам мои пудовые кулаки. С их помощью я смогу вбить немного здравого смысла в самые упрямые головы.

Осаждающие между тем были все ближе. Ядра разнесли бастионы, редуты и люнеты, и английские артиллеристы, потеряв свои орудия, быстро отступали. А идущие на штурм передовые отряды американцев, карабкаясь по лестницам, резво преодолевали рвы и валы, подбадриваемые дружным «ура». За готовой к схватке легкой пехотой наступала тяжелая, продолжая обстреливать форт из мушкетов и карабинов.

– Вот и они! – возликовал Каменная Башка.

Повстанцы, не теряя времени, вели прицельную стрельбу прямо с лестниц. Вот они волной хлынули на разрушенные бастионы, раздавая направо и налево удары штыком и разбивая немногие оставшиеся целыми орудия. Гарнизон форта бросился врассыпную, пытаясь укрыться в казармах, однако американцы, моментально занявшие дворик с виселицей, выдвинули ультиматум, приказывая англичанам капитулировать, если те хотят остаться в живых.

Четверо американских солдат под командой офицера ворвались в каземат, где скрывались капитан корвета и его спутники, и наставили на них штыки:

– Сдавайтесь, или умрете!

Каменная Башка, занесший было для удара тяжеленный кулак, расхохотался.

– В своем ли вы уме? – вскричал он. – Вы что, хотите убить капитана «Громовержца»? Опустите оружие, акула вам в глотку!

Офицер изумленно взглянул на незнакомцев:

– Капитана «Громовержца», вы сказали?

– Позвольте представить: сэр Уильям Маклеллан, баронет, собственной персоной, – ответил боцман, указав на капитана. – Это ради его спасения вы так отважно дрались. Мне обещал вашу помощь полковник Молтри.

– Так это вы, сэр! – приблизившись к баронету, воскликнул офицер.

– К вашим услугам, – поклонился капитан «Громовержца».

– Возможно ли это? Вам все же удалось спастись!

– Я был бы уже повешен, когда бы не помощь этого великодушного человека, исполняющего должность бостонского палача. И если я жив, то только благодаря ему. – Сказав так, он шагнул к бывшему каторжнику, который сделался бледнее полотна и готов был, похоже, вот-вот свалиться без чувств. – Вашу руку, сударь! – произнес Корсар. – Я обязан вам жизнью.

Палач в смущении попятился. Руки его плетьми повисли вдоль тела.

– Позвольте же пожать вам руку, – настаивал сэр Уильям. – Если бы не вы, я не стоял бы здесь теперь.

Слезы навернулись на глаза рыжебородого, и рука его с чувством сжала протянутую ладонь баронета.

– Ну и ну! Плачущий палач! – пробормотал себе под нос Каменная Башка. – Вы когда-нибудь видали что-нибудь подобное?

– Однако нам пора уходить, сэр, – вмешался американец. – Скоро от форта Джонсон камня на камне не останется. Мы поклялись взять его и исполнили клятву.

Грозной твердыне пришел конец. Немногие оставшиеся в живых ее защитники сдались на милость американцев, не в силах более оказывать сопротивление. Артиллерийский огонь утих, уступив место всепожирающему пламени. Склады, казармы, казематы – все вокруг полыхало.

– Снимаемся с якоря! – проревел Каменная Башка. – Пора убираться отсюда, пока мы не превратились в живые факелы. Вода еще куда ни шло, но огонь!.. Он хорош, лишь когда тебе требуется разжечь трубку, да и то подводит порой… Вот и моя старушка что-то никак не хочет раскуриваться.

К ночи от форта остались одни руины. Баронет, полковник Молтри, два бретонца и бостонский палач, оставивший свое бесславное ремесло, чтобы снова стать моряком, собрались на борту «Громовержца».

Рассеянная по всей Бостонской бухте английская эскадра не успела прийти на помощь форту Джонсон. Однако с минуты на минуту на корвет могла обрушиться вся ее мощь. Ведь какими бы неповоротливыми и грузными ни были корабли британцев, они располагали изрядным количеством пушек. К тому же среди них имелся стремительный фрегат, способный тягаться с самим «Громовержцем».

Путь к реке Мистик был отрезан. Корвету оставалось лишь уйти в открытое море, где он мог перехватывать английские суда, снабжавшие осажденных порохом и продовольствием.

Осознавая, сколь опасная задача ему предстоит, баронет высадил полковника на берег и дал приказ сниматься с якоря.

Каменная Башка, которому наконец удалось раскурить свою знаменитую трубку, не выпуская ее изо рта, железной рукой правил командой.

– Пока эти черепахи соберутся в погоню, мы уже скроемся за горизонтом, как чайки, – сказал он Малышу Флокко и палачу, сменившим траурные одеяния на обыкновенное моряцкое платье.

Боцман говорил об английской эскадре, которая потеряла слишком много времени на то, чтобы перегруппироваться.

Совершив несколько умелых маневров, корвет вышел из пролива у острова и, подгоняемый попутным ветром, быстро удалялся, паля из кормовых орудий.

Оставленные далеко позади английские пушки уже не могли причинить «Громовержцу» никакого вреда.

– Лучше бы порох поберегли, – проворчал ни на минуту не выпускавший румпеля боцман.

Миновав последний аванпост англичан, корвет скрылся в туманной ночи. Напоследок он отсалютовал эскадре залпом из четырех мортир, ядра которых на мгновение смяли водную гладь.

Капитан и его помощник подошли к боцману, который из почтения отложил трубку.

– Держи курс на Бермуды, – сказал ему капитан. – Мы должны призвать на помощь других корсаров, чтобы очистить океан от английских кораблей. Американцы вернут себе Бостон, а я вновь обрету леди Мэри.

Три дня спустя «Громовержец» достиг Мейн-Айленда и бросил якорь в бухте Сомерсет, где уже ждали три брига французских корсаров. Здесь сэра Уильяма и его корвет, когда-то бороздивший воды Ла-Манша, знал каждый.

Три капитана встретили его с распростертыми объятиями и с общего согласия избрали адмиралом небольшой флотилии. Было решено направиться к Бостону, чтобы воспрепятствовать снабжению англичан порохом и продовольствием. Город по-прежнему страдал от недостатка еды и боеприпасов.

Осажденные оказались в бедственном положении. Ближайшие к Бостону округа были полностью разорены обеими сторонами, а долгая и безжалостная бомбардировка почти полностью истощила боеприпасы англичан, в то время как Континентальная армия пользовалась поддержкой всех восставших колоний.

Нью-Гэмпшир снарядил корабль, вооруженный тридцатью двумя пушками, а Массачусетс – даже целых два, с двадцатью четырьмя бортовыми орудиями. Еще один такой же спустил на воду Коннектикут, четыре – Род-Айленд, Мэриленд и Пенсильвания.

Один за другим корабли присоединялись к флотилии сэра Уильяма, который завоевал славу одного из самых ловких и бесстрашных морских стратегов, сражающихся на стороне повстанцев.