Жасминовый дым - Игорь Гамаюнов

Олега отрезвил звонок мобильника. Нашарив его в валявшемся на полу пиджаке, включил, услышав настырный голос водителя: «Мне ещё ждать, начальник? Или доедешь сам?» Быстро собрался, сказав Елене Ивановне о неотложных делах, о том, что позвонит завтра, что счастлив, ведь в его жизни до этого вечера ничего подобного не было.

В медленно опускающемся лифте Олег рассматривал в зеркалах своё измятое лицо с радостным удивлением: сейчас, в эту минуту, он чувствовал себя героем.

9

Но утром следующего дня его голова раскалывалась не только от похмельных болей. А ещё от сомнений: что если влекут к нему Елену Ивановну не деньги, а лишь тоска по мужской ласке? И она на самом деле собирается прихватить его, Олега, в Крым, демонстративно отметив осень женской своей судьбы пламенным любовным романом? В этом случае Сергиенкова может просто поручить ему отвезти деньги в оргкомитет фестиваля, оплатив приглашение и билет, после чего его тайная операция рассыплется в пыль.

Он не стал звонить ей. Пусть подумает, что, очнувшись после вчерашнего сумасбродного вечера, вдруг засомневался, стоит ли ему тратить себя на отношения с немолодой женщиной. Он выждал неделю. И приехал в Управление без предупреждения. Сидел в общей очереди, наблюдая, как секретарша Рита, неохотно отвечая на телефонные звонки, продолжает одной рукой набирать текст на компьютере, окидывая время от времени приёмную полусонным взглядом. На её шее он увидел сегодня такую же, как у Елены Ивановны, пёструю, с кокетливо торчащими концами, косынку и подумал: а ведь эта неуклюжая молодая женщина, невольно подражая своей начальнице, наверняка завидует ей – её суматошно-карнавальной жизни, букетам цветов по праздникам, круговороту посетителей, которым она позарез нужна. Непонятно, доложила ли эта медлительная тюха Сергиенковой о том, что пришёл он, Рябикин, тот самый, что неделю назад эффектно подъехал к префектуре на старомодном, но всё ещё внушающем ностальгический трепет автомобиле «чайка»?

Да, кажется, доложила. Вон открылась дверь кабинета, появилась Елена Ивановна – всё в том же жакетике, с той же косынкой на шее. Кивнула всем сидящим в приёмной, чуть задержав на Олеге тревожно-пристальный взгляд, словно бы убеждаясь, что это не призрак. И стала торопливо диктовать хмурой Рите какой-то текст. «Подойти? – колебался Олег. – Или ждать, когда вызовет?» Подошёл, негромко поздоровался, наклонившись.

– Разрываюсь на части, масса проблем, – пожаловалась ему Сергиенкова. – Очень трудный день. Что ж вы не позвонили?

– Были сложности. Я ведь на минутку, мне только договор подписать.

Она пригласила его в кабинет, несмотря на спешку, попросила Риту принести кофе. По-прежнему на её приставном столике безостановочно звонил телефон, с какими-то бумагами без стука входили сотрудницы, одна из них на ходу спросила, не знает ли Елена Ивановна, в каком ближайшем обменнике выгодный курс, ей срочно нужно обменять рубли на доллары. Сергиенкова не знала, а Рябикин тут же назвал два адреса, подсказав, как туда проехать. Елена Ивановна вчитывалась в текст договора, время от времени поднимая на Олега настороженно-вопрошающий взгляд, и Рябикин понимал, что его недельное молчание сделало своё дело, породив у неё сомнение в том, что их отношения продолжатся.

Кофе было допито, второй экземпляр подписанного договора оказался у Олега в руках. Но он не уходил. Медлил, поправляя очки. Прикасался к галстуку, словно убеждался, не забыл ли его повязать. Наконец, понизив голос, спросил, не сможет ли Елена Ивановна провести с ним сегодняшний вечер. Склонившись над бумагами, веером лежащими перед ней, она молчала, затаив дыхание. Потом сказала быстро, словно боясь, что голос её сорвётся:

– Наверное, если до конца дня ничего не изменится. Позвони мне без четверти шесть.

Как она сразу перешла на «ты», с облегчением отметил Олег. Значит, всё – по плану. Осталось одно – нужно «забыть» на столе второй экземпляр договора. Олег поднялся, Елена Ивановна вышла из-за стола проводить его. В дверях он, пропуская её, спохватился:

– Свой экземпляр не взял.

Шагнул к столу, где остывали чашки из-под кофе. Вернулся к дверям. Сергиенкова стояла к нему спиной, о чём-то разговаривая с Ритой. Затем Елена Ивановна прошла с Олегом через всю приёмную, мимо ожидавших её посетителей, и только в коридоре рассталась с ним.

– Я позвоню, – сказал ей Олег глухо.

От сильного волнения голос у него садился.

Всё остальное произошло так, как он себе всю эту неделю не раз представлял: Сергиенкова прошла в кабинет, села, наверняка потянувшись к телефону – сделать срочный звонок. И – увидела деньги. Пачка стодолларовых купюр, схваченная аптечной резинкой, лежала поверх бумаг, рядом с договором. Её реакция? Наверняка удивилась: почему он, Олег, оставил их, ничего не сказав? Ведь всё как бы легально – деньги на поездку в Крым. Может, очень волновался? Но, пересчитав купюры и увидев, что их вдвое больше оговоренной суммы, она, конечно, забеспокоилась.

О том, как она повела себя дальше, Олег узнал вечером этого же дня «от своих»: она отнесла пачку долларов Рите: «Спрячь, это какое-то недоразумение». Затем, увидев в окно приёмной Олега у подъезда в толпе посетителей – он в тот момент вместе с ними поднимался по ступенькам обратно, – будто бы сказала секретарше (повторив эти слова на допросе): «Как хорошо, он возвращается!.. Сейчас разберёмся…» Но допрошенная следователем Рита категорически утверждала, что таких слов не слышала, заметила лишь, что Елена Ивановна зачем-то вышла в коридор.

Да, она стояла у дверей своей приёмной, Олег это сразу увидел, когда вывел группу оперативников из лифтового холла. «Это она», – сказал им, замедляя шаг, отступая за их спины, так было оговорено – он выполнил свою функцию и должен исчезнуть. И он исчез, вернувшись к лифту, спустившись вниз, растворившись в толпе прохожих, идущих к ближайшему метро.

Ему потом рассказали, как там, у дверей, сразу же предъявили ей удостоверения, как, окружив её, плотной группой пересекли приёмную, а войдя в кабинет, быстро прошли к столу с неубранными ещё чашками, выхватили из кипы бумаг договор с португальской фирмой, спросив, получала ли она сегодня от кого-либо деньги. Услышав поспешное «нет», потребовали показать сумочку и выдвинуть ящики стола. Ничего не найдя, вышли в приёмную, велели секретарше Рите сделать то же самое. И, подобрав в одном из её ящиков пачку купюр, перетянутых резинкой, уточнили:

– Ваши?

– Нет, – сказала Рита, часто моргая, – это деньги Елены Ивановны, она попросила их спрятать.

– Именно спрятать?

– Да.

– Когда попросила?

– Только что.

И, подумав, добавила.

– Минуты три назад.

Деньги разложили на столе Елены Ивановны, просвечивали прибором, выявившим на купюрах надпись «взятка для Сергиенковой», спрашивали, держала ли их в руках, на что она механически, словно в полусне, отвечала «нет». Попросили показать руки, обнаружив на пальцах такое же красящее вещество, что и на деньгах. Об их происхождении Елена Ивановна твердила одно и то же: