Шок и трепет. Война в Ираке - Сергей Лойко

Майор Бейкер не одинок в своем удивленном неведении. В Багдаде никто не понимает, что произошло и куда делся отчетливый призрак Сталинграда. Ответ на этот вопрос может дать только один человек. Из-за которого и началась вся эта война. Но где его сейчас найдешь? Если он, конечно, еще жив.

На круглой, как арена, площади, прямо напротив гостиницы «Палестина», — толпа, человек пятьсот, танцует, поет и пинает ногами статую поверженного Саддама, которую удалось скинуть с пьедестала только после того, как американцы подогнали тягач и накинули трос на шею чугунного страшилища. Даже статую сами сбросить и то сами не смогли…

«Если бы народ восстал против Саддама, то, может быть, нам и удалось бы его сбросить, но ценой колоссальных жертв, — говорит инженер-строитель Алла Фадель, который в начале 80-х три года просидел в страшной подземной тюрьме без света и нормальной еды только по подозрению в симпатиях к коммунистической партии Ирака, которую большой друг Геннадия Андреевича Саддам Хусейнович успешно уничтожил. — Поэтому если сравнивать жертвы от американских бомбежек с возможными жертвами в результате народного восстания, можно сказать, как ни цинично это прозвучит, что мы отделались от режима малой кровью».

День сегодняшний

Буквально в тот же день, после исчезновения армии и полиции и после того, как то, что считалось разведкой боем, неожиданно завершилось взятием Багдада, на улицах города начались грабежи и поджоги. В беднейшем районе Багдада — трущобном гетто Саддам-Сити — горят разграбленные продовольственные склады. Многотысячная толпа грабит министерства, государственные учреждения, банки, посольства.

Грабежи охватывают уже весь город и превращаются в вакханалию безумия. Какой-то мужчина тащит по мостовой на веревочке, как санки, массивный настенный писсуар из мужского общественного туалета Министерства ирригации. Министерство уже охвачено огнем. Писсуар там больше не пригодится. Но ему-то он зачем?

Две женщины средних лет в длинных черных платках, закрываясь от наставленных на них камер репортеров, волокут на больничном операционном кресле здоровенный генератор. Как они его туда подняли? Он весит килограммов сто! Халява — вот безотказный наркотик, подвигающий массы на безумные нетрудовые свершения.

В Саддам-Сити разграблен склад медикаментов. В больницах города их запасов осталось едва на неделю. Какой-то местный мулла ездит по гетто на старом «Москвиче» и с помощью громкоговорителя просит граждан опомниться и вернуть лекарства в больницы. Ближе к центру вообще сюрреалистическая картина: в кузове здоровенного грузовика трясутся на каких-то ящиках человек пятнадцать врачей и сестер в небесно-голубых халатах. Завидев журналиста, один из них орет что есть силы: «Мы не украли эти лекарства — мы, наоборот, их собираем у людей!» И правда, народ что-то отдает. Видимо, понимают, что в хозяйстве не пригодится, а как употреблять — все равно не поймут.

Прямо там же, в Саддам-Сити, спонтанно открывается рынок, где люди обмениваются и продают краденое. Бывший солдат Хейсан Фейсал бежал из части и прихватил с собой грузовик, который очень поспешно и неряшливо перекрасил за ночь в белый цвет. Хейсан подогнал машину к Министерству высшего образования и укладывает в кузов здоровенный потолочный вентилятор с вырванными вживую проводами.

«Вот взял машину в казарме. А чего? Оставлять ее, чтобы разбомбили? Зато теперь я водитель!» — с гордостью говорит вчерашний солдат, который, как и сотни тысяч других, клялся с пеной у рта «отдать душу и кровь за Саддама».

Какой-то другой водитель подогнал двухъярусный красный английский пассажирский автобус к Национальному театру и набивает его кадками с ужасающе безвкусными искусственными цветами.

В центре города избили и ограбили нескольких журналистов.

На центральной улице Арасат, что-то вроде нашего Арбата, местные жители останавливают автобус с награбленным добром. Разбивают ветровое стекло, вытаскивают водителя и собираются линчевать, и высокий и худой программист Ахмад Исса начинает убеждать их не делать этого, а отвести вора в мечеть на суд муллы, раз никакой другой власти не осталось.

«Америка обещала нам свободу! Америка обещала нам демократию!» — кричит он на хорошем английском в окно проезжающей мимо журналистской машины. — Разве это свобода? Разве это демократия? Это джунгли! Это гражданская война! Это позор на весь мир!»

В городе все больше и больше пожаров. Ситуация выходит из-под контроля. В больницу «Эль-Кинди» приходят вечером вооруженные люди, берут почти все запасы лекарств и наркотиков и увозят все это на больничных машинах «скорой помощи». Доктора и медперсонал в панике разбегаются по домам. В больнице остаются десятки раненых, нуждающихся в срочных операциях и постоянном уходе. Родственники раненых и местные жители организовали «дорогу жизни» — пациентов на такси и частных машинах развозят по другим больницам, в которые начинают поступать десятки раненых, пострадавших во время столкновений и перестрелок между грабителями и защитниками своей собственности или другими грабителями.

В покинутую врачами больницу случайные сердобольные люди привозят три трупа неизвестных, погибших от пуль неизвестно кого, — просто валялись на улице. Никого нет — так взяли и закопали прямо у порога больницы. На следующий день несколько докторов, сестер и санитаров возвратились, откопали умерших и положили их в морозильник.

Часто грабежи происходят прямо на глазах американцев. Но они не дают никакой реакции. «У нас нет задачи вмешиваться и прекращать беспорядки, — говорит капрал 3-го батальона 4-й дивизии морской пехоты Джошуа Смит. — Этих людей можно понять. Они так долго жили при Саддаме без многих необходимых вещей!»

Американцы пытаются, однако, переключить внимание искателей наживы в плоскость политического протеста. Для этого они взрывают и сносят статуи Саддама.

На улице Таката Эль-Дора на юге Багдада от шестиметрового Саддама остались одни штаны с пистолетом на боку. Дали отдыхает…

Багдадцы проявляют к этому слабый интерес и устремляются в Джадрию, где метрах в ста от эстакады, за еще одним снесенным памятником Саддаму, начинается бывшая запретная территория, на которой располагаются виллы членов президентской семьи, вице-премьера Тарика Азиза и других руководителей и высоких родственников.

«Я не понимаю, что им больше по душе, — говорит лейтенант 1-го танкового батальона 1-й дивизии МП Майкл Лоренцо, руководящий сносом памятника Саддаму в Джадрии. — То, что мы избавили их от Саддама, или то, что они могут безнаказанно грабить? По-моему, они по-настоящему счастливы только от того, что могут положить в свой старый пикап три новых телевизора».

Мужчина средних лет бегом выносит из дома дочери президента Хеллы позолоченное биде. Увидев журналистов, говорит зачем-то: «welcome!», спотыкается, роняет биде, которое разбивается на несколько частей, весело смеется и несется назад в дом.

Где сейчас обитатели этих вилл и их семьи? Никто не знает. Как никто не знает, где сам президент. По одним слухам, президент и его семья были убиты многотонной бомбой несколько дней назад в секретном бункере. По другим слухам, они сбежали в Йемен.