Быть может… - Вера Заведеева

Девчонки, конечно, обе сделались «о-очень взрослыми», но остались все теми же – если пристальнее вглядеться в глаза. Обе никак не могут расстаться с любимой работой, боясь скиснуть от тоски по ней. Обе давно красят волосы, даже «медные косички», которым, казалось, годы нипочем. Обе уже все реже пьют веселящие бесшабашные напитки и все чаще – таблетки от давления. Все ниже каблуки и «спокойнее» наряды. Но в душе – они все те же девчонки из шестидесятых…

Удалось ли им найти в жизни свою «оптическую середину», или точнее, «золотое сечение» – изобретение великого Леонардо да Винчи? Кто знает… Но впереди-то еще больше года до их общего «серьезного» юбилея – 70-летия! Целый год с хвостиком!!

Пассажирский поезд «Москва – Нальчик» отправлялся с Казанского вокзала субботним вечером 21 июня. Уже четверть века минуло с той страшной летней ночи, самой короткой в году, но все еще эта дата болезненно-памятна тем, кто родился в военное лихолетье или вскоре после Победы, все еще трепещет в их сознании мольба выживших в том аду – «Только бы не было войны!».

А сегодня у меня все замечательно: светит солнышко, второй курс вечернего института позади, зловредный начальник в последний момент согласился дать мне отпуск, и путевка (целых 65 рублей на 20 дней при моей-то зарплате в 75!) не пропала, и впереди – волнующее долгожданное путешествие. Мы с подружкой отправляемся в горы уже во второй раз, но этот поход на Кавказ будет сложнее закарпатского. Интересно же и понять что-то в себе самой, девятнадцатилетней, и вновь пережить то незабываемое, что происходит с человеком на вершине горы и навек делает его «кавказским пленником», да и не только кавказским…

Плацкартный трудяга-вагон с коричневыми деревянными полками, не успев отдохнуть и помыться после предыдущей поездки, вновь заглатывает гомонящую непритязательную публику с мешками, чемоданами и рюкзаками. Нам повезло – две нижние полки в середине этого человеческого муравейника обещали избавить нас от прелестей соседства с туалетом. Рюкзаки под лавку, чистую газетку на пыльный столик – и подобие некоего уюта обеспечено. Внезапно состав дернулся, что-то заскрипело, и платформа с провожающими медленно поплыла назад. Все: праздник жизни начался.

Вдруг с верхней полки упала рука – кажется, мужская – и закачалась, как маятник, перед самым моим носом. Я метнулась на противоположную лавку к подружке и подняла глаза. Наверху на голом матрасе не первой свежести сладко спал светловолосый парень. А вдруг он, «рассеянный с улицы Бассейной», проспал стоянку в Москве и теперь поехал обратно?

– Билетики приготовьте! – радостно возвестила широкоформатная проводница, загораживая собой проход.

Рука замерла, завозилась под подушкой и протянула билет. Остальное тело продолжало спать. Мы отдали проводнице свои билеты и попросили чаю.

– Не все сразу. Вот белье принесу, а тогда и чай будет, – пропела она и двинулась дальше.

Быстро промелькнули деревянные дачные платформы, затем пошли небольшие подмосковные станции, а за ними поля, леса и перелески. И никакого жилья до самого горизонта, лишь изредка кое-где промелькнут огоньки. Сгустившиеся сумерки с их долгожданной свежестью и обещанием покоя, убаюкивающий перестук колес, мерцающий свет вагонного ночника – все это навевало неясные грезы о чем-то необыкновенном, чему и названия-то нет!

Утром мы познакомились, наконец-то, с попутчиком, который был всего года на три нас старше, но держался бывалым горным туристом. Завязался обычный дорожный разговор: кто, куда, откуда, где учишься-работаешь и прочее.… Парень, на удивление, оказался из их института, но с технического факультета. И тоже вечерник. Мы лукаво ушли от вопроса о том, чем занимаемся сами, решив подшутить над задавакой. Институт этот в те годы был не самым популярным в Москве, и многие даже не знали, что означает его название:

– Полиграфический? А что это такое? – правдиво таращили мы наивные глаза, силясь не хихикать.

– Ну, это вот, учат, как книжки печатать, газеты всякие, – пустился он в пространные объяснения, сомневаясь в способности своих слушательниц понять столь сложный предмет и недоумевая, почему это вызывает у них такой истерический хохот.

Из конца вагона доносилось треньканье гитары, терзаемой неумелыми руками под несмолкаемый гул молодых голосов – там расположилась компания туристов. Время от времени они слонялись туда-сюда, надоедая проводницам: то просили чаю, то выясняли, можно ли на следующей станции раздобыть еды. Мы не обращали на них внимания: у нас тут образовалось свое «общество».

Кто-то, проходя мимо нашего «купе» и гремя пустыми стаканами в алюминиевых подстаканниках, заслонил собой свет от противоположного окна, и я невольно обернулась. И этот «кто-то» обернулся тоже. Наши взгляды встретились – и оказались вне времени и пространства. На меня смотрели большие глаза в длинных «девичьих» ресницах… Зеленые-зеленые… Что-то смутное шевельнулось в моей душе… и… в следующий миг растаяло. Я и лица-то его не запомнила, только глаза. И все же, что бы это значило? Ведь люди редко смотрят прямо друг другу в глаза, особенно незнакомые.

Всесоюзная турбаза в Нальчике – каменная, добротная, принимала туристов со всей страны. В вестибюле около регистратуры скопилась «очередь» из вновь прибывших:

– Приготовьте путевки и паспорта в открытом виде!

Я положила паспорт на стойку и мельком взглянула на лежащий рядом документ: запись в нем была сделана точно таким же почерком, как и у меня. Как такое может быть, да еще за тысячу километров от Москвы? Удивленно обернувшись, я встретилась взглядом с хозяином паспорта: на меня опять смотрели все те же большие глаза в «девичьих» ресницах… Зеленые-зеленые. Но тут администраторша скомандовала: «Следующий!», и я, подхватив свой рюкзак, отправилась с подругой «поселяться». В предвкушении захватывающего горного путешествия я не слишком долго раздумывала над странным совпадением почерка в паспортах. Сколько еще удивительных событий ожидает впереди!

Наш Эльбрусский 46-й горнопешеходный маршрут первой категории сложности, открывавший любителям гор путь к альпинизму, пролегал через Главный Кавказский хребет. Даже в названиях тех мест, куда из Нальчика туристам предстояло добираться, звучало что-то романтическое: поселок Тегенекли, самая высокогорная турбаза в стране «Приют одиннадцати», перевалы Северное и Южное Бечо, селение Шихра где-то под самыми облаками, городки Местиа, Зугдиди и жемчужина Абхазии – Новый Афон на Черном море.

Группа у нас образовалась большая – сорок человек. Здесь же оказались и все наши вагонные попутчики. В первом же тренировочном походе выяснилось, что кому-то из прибывших по бесплатным профсоюзным путевкам такая «прогулка» по горам без штормовки и туристских ботинок, но с тяжелым рюкзаком (все свое несли с собой плюс продукты, а на Приют еще и дрова) оказалась не по силам. Их оставили на турбазе, а потом кружным путем отправили на море. Мы с подружкой, побывавшие в прошлом году на Карпатах, первое испытание выдержали достойно и вместе с остальной группой двинулись дальше на открытых грузовиках к Баксанскому ущелью.