Стамбул. Сказка о трех городах - Беттани Хьюз

одного восточногерманского племени, также фигурирующему в истории Константинополя) обнаружили могилы вандалов и вестготов, битком набитые изысканными золотыми украшениями работы варваров.

А вот еще, обратите внимание. В Римини, на Пьяцца Феррари, центральной площади города, обнаружилась еще одна находка, благодаря которой становится ясно, что же это значило – быть готом. Здесь, среди сладких ароматов липы, во время реконструкции городского сада в 1989 г. нашли удивительную вещь, которую местные жители – прогуливающиеся в идеально отстиранных рубашках мужчины, во весь голос обсуждающие футбольный счет, – благодушно не замечали. Это – «Дом хирурга». Археологическая площадка, вытеснившая отсюда муниципальные клумбы, лавочки и детские коляски.

При входе на место раскопок первое, что бросается в глаза, – прелестный, сумбурный узор разноцветного мозаичного пола. Потом обращаешь внимание на кости – человеческие скелеты аккуратно разложены, некоторые – прикрыты лишь черепицей. Мозаика не византийская, не римская и не греческая, а готская – готы выложили ее внутри здания позднеримской постройки (II в. н. э.), где, судя по также найденным в ходе раскопок жутким инструментам, некогда жил врач.

Тела, по-видимому, принадлежат христианам – мужчинам и женщинам. Многие готы той эпохи были христианами-арианами, и хоронили их по христианскому обычаю в стенах дома. В мозаичном полу выдалбливали отверстия, чтобы вложить в них скелеты. Через эти отверстия в мозаике (размером с человеческое тело) мы можем одним глазком заглянуть в реальную жизнь Византия. Края ее подточены разнообразными воздействиями, а тела выложены на полу, в свою очередь, покрывающем тени Древнего Рима.

Еще одна поправка скрывается в библиотеке Уппсальского университета в Швеции. Серебряный кодекс, один из прекраснейших уцелевших текстов поздней Античности, заставляет нас взглянуть на конец этой эпохи изнутри. Это – самый древний из дошедших до нас экземпляров Библии на готском языке{244}. Он написан серебряными и золотыми чернилами на пурпурном пергаменте и почти наверняка выполнен в Равенне в начале VI в. для короля остготов, Теодориха Великого. Перевел эту Библию епископ Вульфила в IV в. Он был арианцем и активно обращал готов в христианство. После этого Серебряный кодекс обошел многие уголки Европы, не был тронут ни осадами, ни обстрелами, ни водой и, в конце концов, оказался в Уппсальском университете, где и хранится с 1669 г. Для готов и остготов, нередко говоривших и на греческом, и на латинском, их приверженность арианству оказалась весьма полезной – эта религия объединяла их во время скитаний по неизвестным им землям и отличала их от граждан Западной Римской империи и православных византийцев. А благодаря этому единству они, безусловно, становились сильнее.

Однако римская аристократия не относилась к готами как к состоявшейся нации и потешалась над ними. И вот 150 000 мужчин, женщин и детей восстали против империи – ведь они переправились через Дунай в надежде установить, по меньшей мере, свободные, деловые отношения, а быть может, и рассчитывая на радушный прием. Они устремились на восток, навстречу войскам Валента в Адрианополе (нынешнем Эдирне), неподалеку от греко-турецкой границы. Валент пребывал в своем огромном дворце у озер Куручешме (в 2001 г. впервые за 1700 лет освободившихся от ядовитого осадка). Он тут же вышел из Константинополя и, встретив пятнадцатитысячную армию готов, принял решительный бой.

В августе закаты здесь невероятного кораллового оттенка, а восходящая луна пламенеет. Даже сама земля горячая. К этим пейзажам несложно добавить кипучей ярости готов на поле боя. Ныне здесь возвышаются турецкие муниципальные высотки жилых домов, а в 378 г. царили хаос и кровопролитие – две трети римского войска были уничтожены, а тело императора Валента нашли лишь много дней спустя. В тот день погибло 20 000 римлян. Придворный римский оратор Фемистий писал, что одним летним днем «целая армия растворилась, словно тень»{245}.

Выйти из этой критической ситуации помог Феодосий, испанский полководец из династии военных. Его вернул из изгнания сын Валентиниана, Граций. Готское войско подошло вплотную к Константинополю, однако состоявшие на императорской службе арабы отбросили его назад. Феодосий – фактически соправитель Константинополя – преследовал готов, а затем заключил с ними договор. Вот эти-то запуганные, склонившиеся к ногам императоров Нового Рима с прошением готы изображены на спешно изготовленном каменном пьедестале египетского обелиска – когда-то он был заказан Константином и установлен на ипподроме Константинополя. Это произведение искусства не вполне достоверно отражает реальные события, зато показывает, каким ход событий представлялся в идеале.

Феодосий избороздил моря до самых окраин империи и наблюдал за незрелыми экспериментами с христианством, когда участвующие в них христиане не представляли собой единого фронта. Он решительно вознамерился привести в порядок дырявые границы империи и разобраться с религиозными упущениями. С 392 г. он единолично правил империей из Константинополя. Благодаря его вере и религиозному рвению, Константинополь станет одним из величайших городов на Земле, погубив, однако, при этом миллионы жизней.

Глава 20. Феодосий: голубь мира или железный кулак

379–395 гг.

Этим наполнен весь город: площади, базары, перекрестки и переулки. Старьевщики, менялы, лавочники – все они оживленно спорят. Если спросить у кого-нибудь сдачу, он начнет философствовать о Единородном и Извечном, если поинтересуетесь ценой каравая – вам дадут понять, что Бог Отец первичен, а Сын – от отца, если спросите: «Готова ли ванна?», слуга ответит, что Бог Сын рожден не из сущего.

Григорий Нисский (из Каппадокии), участник Первого Константинопольского собора в 381 г.{246}

Пока я не стала историком, я лишь смутно представляла, что каждое воскресенье в церкви твержу догматы, утвержденные в нынешнем Стамбуле неким испанским солдатом{247}. Гуляя по современному Стамбулу, нельзя не заметить блестящих деяний рук Феодосия I. Какой бы впечатляющий фундамент ни заложил Константин I Великий, это не итог, а лишь начало чего-то необыкновенного. Фемистий (придворный ритор Феодосия I, так что к его излишней восторженности нужно отнестись критически) рассказывает, что при Феодосии «красота проявляется не в отдельных частях города, как бывало в прежние времена, а, словно полотно, покрывает его весь до самых окраин»{248}.

На месте древнего Бычьего форума построили форум Феодосия, самый большой в Константинополе – по соседству с трамваями, бегущими по улице Орду и по сей день, сохранились фрагменты воздвигнутой тогда триумфальной арки. На ипподроме установили огромный обелиск Феодосия, который прежде уныло стоял на пристани и где (по бытующему убеждению) были