Схизматрица - Брюс Стерлинг

— Обратите внимание, их здесь двое, — сказала шейпер-ученая. — Уверена, что прочие подробности происходящего тактично скрыты под водой. Точнее, под этой жидкостью.

— Они не очень похожи друг на друга, — возразил Линдсей. — Скорее уж один поедает другого. Если они вообще живые.

— А я что говорил? — проскрежетал Зигмунд Фецко.

Регент из механистов, намного старше всех шестерых, возлежал в своем кресле, совершенно измученный. Слова он выговаривал с огромным трудом, их буквально выжимал из его груди дыхательный корсет, скрытый под тяжелым пиджаком.

— На втором, — продолжал он, — какие-то впадины. Скорлупа вдавливается внутрь, это его высасывают.

Кто-то из детей Феттерлингов вбежал в комнату в погоне за убегающим волчком. Феттерлинг взглядом попросил Невилла Понпьянскула сменить тему. Ребенок убежал.

— В самом деле, замечательный брак, — сказал Понпьянскул. — Изящество Мавридесов плюс решительность Феттерлингов… Кто может устоять против такого сочетания? Кстати, по-моему, Михаила Феттерлинг выглядит многообещающе. Какая у нее пропорция?

Такие вещи Феттерлинг знал назубок:

— Шестьдесят от Феттерлингов, тридцать от Мавридесов и десять от Гарца, по обмену. Но я присмотрел, чтобы гены Гарца были близки к ранним феттерлинговским. Никаких нам этих новых Гарца! Пока не выдержат проверки на прочность.

— Молодая Аделаида Гарца — просто восхитительна, — возразила Маргарет Джулиано. — Одна из лучших моих студенток. Сверхспособные просто удивляют, регент. Настоящий квантовый скачок!

Она огладила изящными, в мелких морщинках, руками лацканы усыпанной медалями мантии.

— В самом деле? — спросил Росс. — Я некогда был женат на Аделаиде-старшей.

— Что же случилось с Аделаидой? — осведомился Понпьянскул.

— Увяла, — пожал плечами Росс.

По комнате точно пробежал холодок. Линдсей решил сменить тему.

— Мы хотим пристроить еще одну веранду. Эта нужна Hope под кабинет.

— Ей нужно так много места? — спросил Понпьянскул.

— Работа такая, — кивнул Линдсей. — А здесь — самый лучший район. Уэйкфилдовский Дзайбацу проверил его на подслушивающую аппаратуру. Иначе пришлось бы вызывать техников и переворачивать все вверх дном…

— Строим в кредит? — спросил Росс.

— Конечно, — улыбнулся Линдсей.

— Теперь в ГТ все и все делают в кредит, — сказал Росс. — Не понимаю я этого.

— Ну, конечно, — сказал Феттерлинг. — Ты-то, Росс, за восемь десятков лет ничего в своей берлоге не поменял. В этих крысиных норах, что на осевой, и повернуться негде. Вот мы, Феттерлинги… Жених только что доставил нам проект и спецификации нового комплекса пузырей.

— Хлипкое дерьмо… — хмыкнул Росс. — Нет, в ГТ все одно теперь слишком тесно. Слишком много этих «молодых акул». Дела, конечно, выглядят неплохо, но — нутром чую — назревает крах. Если что, я сматываю удочки и отправляюсь к кометчикам. А то давненько мне не приходилось пытать удачу.

Понпьянскул глянул Линдсею, всеми морщинками век выразив снисходительное пренебрежение к непрестанному хвастовству Росса своей удачей. Лет сто назад Россу крупно повезло с шахтами, и до сих пор он никому не позволяет об этом забыть. Других постоянно подзуживает, а сам рискует разве что в выборе и ношении этих своих странноватых жилетов…

— У меня есть кандидат в лигу, — сказал Феттерлинг. — Благовоспитан, учтив. Карл Зенер.

— Этот драматург? — осведомилась Маргарет Джулиано. — Мне его вещи не нравятся.

— Иными словами, он не за разрядку, — пояснил Феттерлинг. — И не гармонирует с твоим пацифизмом. Мавридес! Вы, несомненно, его знаете.

— Знаком, — отвечал Линдсей.

— Зенер — фашист, — сказал Понпьянскул. Новый предмет разговора прямо-таки гальванизировал престарелого доктора; он живо подался вперед, скрестив перед собою руки. — Он — человек Филипа Константина. Много лет проживал в Республике. В этом рассаднике шейперов-милитантов.

— Успокойся, Невилл, — нахмурился Феттерлинг. — Уж я-то Цепь знаю, сам оттуда… То, что там проделал Константин, следовало сделать еще сто лет назад.

— В смысле — заселить свой сельскохозяйственный мирок вышедшими в тираж наемниками?

— Привести еще один мир в сообщество шейперов!

— Это попросту культурный геноцид… — Понпьянскул совсем недавно прошел омоложение; все его худощавое тело трепетало от неестественного прилива энергии. Линдсей не спрашивал, какой техникой он пользуется; кожа сделалась гладкой, но какой-то не слишком живой, приобрела своеобразный смуглый оттенок, не встречающийся в природе. Костяшки пальцев были морщинистые, как спущенные воздушные шарики. — Орбитальную республику следовало бы оставить как есть, в качестве музея. Это было бы самым верным решением. Разнообразие необходимо, и нет ничего страшного в том, что не каждая образующаяся у нас общественная структура оказывается жизнеспособной.

— Невилл, — веско сказал Зигмунд Фецко, — ты разговариваешь как ребенок.

Понпьянскул откинулся на спинку кресла:

— Признаюсь, после последнего омоложения я перечитывал свои старые речи.

— За которые тебя вычистили, — заметил Феттерлинг.

— Ты о моем пристрастии к старине? Теперь уже и мои собственные речи — седая древность. Однако прежние проблемы так никуда и не делись. Политики сводят мир воедино, технологии же его дробят. Крохотные анклавы навроде Республики не следует трогать. Чтобы, если мы прикончим себя собственными руками, было кому собирать обломки.

— Есть Земля, — напомнил Фецко.

— Какой смысл говорить о варварах, — с этими словами Понпьянскул отхлебнул фраппе с транквилизатором.

— Будь у тебя, Понпьянскул, достаточно мужества, — заявил Росс, — ты бы отправился в Республику и занялся этим вопросом сам.

— Могу поспорить, — хмыкнул Понпьянскул, — что соберу там просто убийственные улики.

— Чушь, — сказал Феттерлинг.

— Это что, спор? — Росс смерил обоих взглядом. — Тогда я буду судьей. Если вам, доктор, удастся найти улики, которые проймут даже мою носорожью чувствительность, мы все согласимся, что правда на вашей стороне.

— Давненько я не… — заколебался Понпьянскул.

— Испугался? — захохотал Росс. — Тогда сиди себе и делай загадочный вид. Тебе же нужен фасад загадочности, так? Иначе кто-нибудь из молодых акул схарчит тебя за завтраком — и дело с концом.

— Один раз после чистки были уже такие желающие позавтракать, — заметал Понпьянскул. — Подавились.

— Так это ж двести лет назад, — продолжал подзадоривать его Росс. — Я вспоминаю некий эпизод с — как это там было? — с бессмертием через применение кельпа.

— Что?