Просто Мария 2 - Коллектив авторов

Антонио Гарсиа с готовностью подхватил:

— Конечно, конечно, Я вас очень хорошо понимаю, донна Лорена. Как я рад, как я счастлив, что между двумя такими замечательными людьми наконец-то прекратится всякая вражда.

При слове замечательными людьми — Дель Вильяр почему-то подумала, что комплимент в большей степени относится к Марии Лопес, чем к ней самой, — она едва сдержала себя, чтобы не плюнуть бедному Антонио Гарсиа прямо в лицо.

— Да, я должна все как следует обдумать, — продолжила Лорена, — мне стоит походить по магазинам, присмотреться, решить, что наиболее приличествует этому случаю…

— А когда сеньора решит… — осторожно поинтересовался Бурручага, — к какому времени.

— Знаешь что, — ответила Лорена, — пока что не звони мне… Да, не звони… Позвони где-то через недельку. Тогда я буду знать наверняка… А если и не буду, то наверняка скажу тебе об этом…

Бурручага, очень довольный подобным поворотом событий, произнес:

— Конечно же, донна Лорена! Я понимаю: выбрать хороший подарок для донны Марии — это дело нешуточное! Тут действительно надо все как следует обдумать!

Когда Бурручага, попрощавшись, наконец-то ушел, Лорена, взяв из сумочки записную книжку, принялась искать какой-то очень важный номер телефона и, наконец, найдя его, потянулась к телефону…

Глава 27

Диего продолжал напропалую ухаживать за Джоанной. Они почти все свободное от съемок время проводили вместе. Правда, свободного времени было все меньше и меньше — девушка проводила на студии по десять-двенадцать часов, постепенно входя в нужный ритм. Однако суббота и воскресенье были свободными — де Фалья считал, что пятидневка оптимальный срок для съемок одной серии. И поэтому в выходные девушка наверстывала упущенное за неделю…

Диего и Джоанна уже целовались, но до более близких отношений еще пока не дошли — несмотря на неоднократные попытки молодого Лопеса. Всякий раз, когда они оставались одни, и Диего хотел было приблизиться к Джоанне, она останавливала его ласковым жестом.

— Еще не время…

Диего молча повиновался. Он, однако, не терял надежды, что долгожданное время наступит не только для этого: в снах и мечтаниях он уже видел Джоанну своей женой, а себя — суперзвездой Голливуда…

И Хосе Игнасио, и Рита, и практически все домашние недружелюбно косились на Диего — когда он, одетый по последней моде, отправлялся с Джоанной в город. Виктор не раз напоминал Марии о необходимости поговорить с младшим братом, однако та всегда была настолько занята, что поговорить просто не было времени…

Вот и теперь, сидя в фешенебельном ресторане, Диего с ухмылкой повествовал Джоанне:

— Знаешь, сегодня утром ко мне подошел Виктор и заявил, что я себя очень некрасиво веду…

Джоанна равнодушно ответила:

— Это о чем ты?

Диего продолжал:

— Ну, как ты не понимаешь — о нас с тобой…

Девушка передернула плечами.

— Ну, и что же хотел от тебя этот Виктор?

Диего только ухмыльнулся, вспоминая подробности утреннего разговоре.

— Он считает, что я даю твоему мужу повод для ревности…

Девушка поморщились.

— Ох уж эти латиноамериканцы. Они всегда и во всем найдут повод для ревности…

— Но он считает, что я уделяю тебе слишком много внимания…

На Джоанну эта реплика не произвела никакого впечатления.

— Ну и пусть себе считает;— ответила она, — это его право… Может быть наоборот — я уделяю тебе слишком много внимания…

— Слишком много?

— Да, представь себе…

— Я бы так не сказал.

— Но ведь Карено сказал?

— Он считает, что все наоборот…

— Вот я и говорю — это его сложности. Насколько я разбираюсь в мужчинах — Карено и сам ревнив до ужаса — ну точно венецианский мавр…

— А кто это такой?

Эта реплика еще раз дала Джоанне повод убедиться, насколько темен и необразован ее молодой воздыхатель.

«А еще хочешь быть голливудской звездой, — подумала она, — Ну, давай, давай, дерзай, мон амиго…»

— Ну, это был один такой персонаж, — произнесла Джоанна.

— В телесериале?

Девушка согласно кивнула.

— Да, совершенно верно… Один человек — Уильям Шекспир — написал одну забавную вещицу, где главный герой — кстати, негр — душит свою возлюбленную девушку из-за ревности…

— Уильям Шекспир?.. — Диего пожевал губами. — Знакомая фамилия… Это что — режиссер или сценарист?

Девушка едва заметно, одними только уголками губ улыбнулась.

— Да, сценарист… Так вот, что я хочу сказать — очень многие в вашей стране напоминают мне этого мавра.

— Ты говоришь о Карено?

— Не только.

— Тогда о ком же еще?

Джоанна вздохнула — разговоры с Диего все больше и больше утомляли ее. Однако, в соответствии с задуманным, ей надо было держаться с этим молодым недалеким человеком ласково и нежно, то и дело одаривая его знаками внимания…

— О тебе…

Диего деланно удивился.

— Обо мне?

— Совершенно верно…

— Неужели я такой ревнивый?

— Просто до ужаса…

Диего пожал плечами в явном недоумении и произнес:

— Что-то не припомню…

Джоанна принялась терпеливо объяснять:

— Мало того, что ты ревнуешь меня к тому молодому актеру, который играет в сериале дона Федерико, так у тебя еще хватает глупости ревновать меня даже к собственному мужу!

Действительно, всякий раз, когда Джоанна обнималась с доном Мигелем Габриэлем на людях — а делала она это очень часто, стараясь показать всем, как счастлива она в семейной жизни, как хорошо идут у нее дела, какого успеха она добилась, — всякий раз, когда это происходило, Диего бледнел, краснел и в конце концов куда-то убегал. Это становилось просто невыносимым — тем более, что на странности в поведении молодого Лопеса начинали обращать внимание все, даже личный водитель его старшей сестры, дон Антонио Гарсиа…

Тем не менее Диего решил держаться до конца.

— Это я ревнивый?.. — вновь переспросил он у девушки, — Но почему?

Та с улыбкой ответила:

— Это я должна спрашивать у тебя — почему?

Диего растерянно развел руками.

— Не знаю…

— Я тоже не знаю…

Диего перешел и контрнаступление.

— Ну, скажи мне, когда и как я тебя приревновал, Джоанна!

— Ну вот хотя бы вчера, — напомнила ему девушка, — когда я, в заключительной сцене, целовалась с доном Федерико под лунным светом…

— Но ведь ты действительно тогда с ним целовалась!.. — Воскликнул молодой Лопес.

Джоанна, набравшись терпения, принялась объяснять специфику своей профессии:

— Да, целовалась… Ну и что?

— Как это «ну и что»?

— Я ведь целовалась не с ним, не с конкретным человеком, не с актером, а только с тем героем, которого он изображал…

— Но ведь этого героя изображал, как ты выразилась, конкретный человек!

— Но ведь такова моя работа!.. — Воскликнула Джоанна, которая уже начинала выходить из терпения. — Такова моя роль!

— А что