Шопинг в воздушном замке - Дарья Донцова

Суворова почувствовала себя на коне и решилапредпринять новую попытку устроить свою судьбу. Время неумолимо бежало, и хотькрасота еще не увяла, но по возрасту Пелагея стремительно выходила из категорииневест. Она начала действовать по накатанной схеме. Несколько скоротечныхроманов не принесли ей ничего, кроме разочарования. Да, Суворова получалаподарки: драгоценности, шубы, не стеснялась она брать и деньги, но вступить вбрак ей не предлагали. Еще несколько лет, и она окажется в разряде баб среднеговозраста без особых перспектив! В погоне за денежными мужиками Пелагея забыла окарьере, ее диплом лежал на полке, Суворова никогда не работала. Впрочем, оначислилась внештатным «корреспондентом» в газете «Орел»[3], но «журналистка» даже адреса сего издания не помнила.

Запаниковав, Пелагея стала еще активнее бегатьпо всяческим премьерам и вечеринкам. В конце концов она познакомилась сакадемиком Жуковым и быстро окрутила наивного ученого. Олег Ефремович давновдовствовал, имел уже взрослого сына и откровенно обрадовался встрече скрасивой и, на его взгляд, молодой Пелагеей. Суворова же резко изменила манеруповедения. Ученого никак нельзя было упустить, больно жирная рыбка попала накрючок. Олег Ефремович имел квартиру, дачу, счет в банке, и сам он былпреклонного возраста. Вдова, несомненно, получит все. Правда, у него был еще исыночек, но тот жил в Питере со своей семьей, и Пелагея решила, что сумеетнастроить академика против сына.

Действовала Суворова привычным образом, оназабеременела и радостно сообщила об этом событии Олегу Ефремовичу. Однакохитрая Пелагея рассказала академику, что тот станет папой, только тогда, когдабеременность перевалила за пятый месяц. Так, на всякий случай, чтобы у пожилогомужчины не возникла мысль об аборте.

Олег Ефремович обрадовался известию. Но когдаПелагея воскликнула: «Нам нужно быстро, без всякого шума оформить отношения,чтобы малыш родился в законном браке!» – престарелый жених поник и замямлилнечто маловразумительное.

– Ты решил меня бросить? – зарыдала Суворова.– Хорошо, прощай, но я все равно рожу ребенка, потому что обожаю тебя, обаборте не может быть и речи.

– Солнышко, – заметался по комнате ОлегЕфремович, – я мечтаю стать твоим мужем, но... есть одно обстоятельство...

– Какое? – деловито спросила Пелагея, утираяслезы.

– Моя жена сбежала с любовником. Мне былостыдно признаться окружающим, вот я и объявил о ее смерти.

– Черт побери! – заорала Пелагея. – Ты меняобманул!

– Нет, нет, – замахал руками Олег Ефремович, –я хотел рассказать, но боялся.

– Так разведись! – приказала Суворова.

– Это непросто, – вздохнул академик, – супругусначала отыскать надо.

– Может, она и правда умерла? – обрадоваласьСуворова.

– Я непременно этим займусь, – пообещалпрофессор.

Следующие несколько месяцев Пелагея жила какна вулкане, но в конце концов все уладилось: Олегу Ефремовичу удалось найтисбежавшую жену, и та согласилась официально разорвать отношения. На следующийдень после получения академиком свидетельства о разводе Пелагея отволокла его взагс, и тамошние сотрудники, увидев огромный живот невесты, мгновенно расписалипару. Наконец-то Суворова вздохнула с облегчением – она стала законной женойизвестного ученого.

Поскольку супруга была на сносях, шумногопраздника решили не устраивать. Пелагея Андреевна перебралась жить в просторнуюквартиру Олега Ефремовича, о том, что у нее есть больная дочь Лена, Сувороваумолчала. Как ей это удалось? Да очень просто. Некоторое время назад Пелагея«потеряла» паспорт, а при оформлении нового документа сумела договориться ссотрудницей паспортного стола и получила бордовую книжечку без записей в графе«дети».

Академик, обожавший жену, захотел свозить ее ксебе на родину, в город Петрозаводск.

– У меня там есть домик в деревне, – потиралон руки, – проведем пару деньков на свежем воздухе и вернемся.

Пелагея никогда не отличалась большим умом,поэтому не отказалась от путешествия, спокойно села в поезд. А ночью у нееначались схватки. Катя появилась на свет стремительно, и слава богу, что ввагоне ехала студентка медвуза, которая приняла ребенка. В Петрозаводск Пелагеяприбыла с дочерью, а в Москву вернулась... вдовой с малышкой. У ОлегаЕфремовича от стресса случился инфаркт, и академик скончался в городе, гдекогда-то появился на свет.

Суворова не сильно огорчилась произошедшему.Она рассчитывала на солидное наследство, вот только Катя ее раздражала. Ребенокбыл ей нужен исключительно как приманка для Олега Ефремовича, и если на Ленуотец присылал деньги, которые Пелагея большей частью тратила на себя, то Катюпредстояло воспитывать на свои средства.

Ничтоже сумняшеся мать сбагрила Катерину Соне,а сама стала заниматься оформлением наследства. Пелагее казалось, что никакихпроблем не будет, но... Ах как она ошиблась.

Из Питера, узнав о смерти отца,незамедлительно прибыл сын академика Роберт с его женой Стеллой. Роберт хотелзахапать все имущество и откровенно намекал на то, что Пелагее достанетсякукиш.

– Брак длился около недели, – азартно говорилаСтелла, – так можно ли считать его действительным?

– У меня ребенок, – выдвинула главный аргументСуворова, – я готова на любые экспертизы, пусть подтверждают родство.

Конкуренты заткнулись, и в конце концовнаследство было поделено. Роберт и Стелла получили одну треть, а Пелагее и Катеотошло все остальное.

Сделавшись обеспеченной дамой, Суворова неоставила надежды снова выйти замуж. Девочки воспитывались няней, мать носиласьпо светским мероприятиям. О детях Пелагея думала мало, болезнь Лены ее неволновала. Соне было приказано давать старшей девочке таблетки от аллергии,анальгин от температуры, капать ребенку в нос микстуру от постоянного насморкаи обрабатывать цинковой мазью экзему.

– Это у нас семейное, – пожимала плечамиПелагея, – у меня тоже какая-то дрянь иногда на коже выступает, и простужаюсь ячасто. А то, что у Ленки вечно голова болит и температура поднимается, ерунда!Вырастет – пройдет.

Соня, ничего не понимавшая в медицине,самоотверженно ухаживала за Леной. Но той делалось все хуже. А потом сталосовсем плохо, девочка окончательно слегла.

Няня попыталась обратить внимание матери насостояние Лены, но Пелагея лишь отмахивалась.