Неизменная - Гейл Кэрриджер

— Нет, не слышала.

Алексия почувствовала облегчение. Ей не хотелось рассказывать Айви про драку на обзорной палубе.

— Хотя, если хорошенько вспомнить, слышала, — поправилась Айви, накручивая на палец черный локон.

Вот это поворот!

— И что это было?

— Ты знаешь, это вообще невероятно странная история. Как раз перед тем, как заснуть, я слышала, как кто-то кричал по-французски.

Теперь это действительно становилось интересным.

— А что именно?

— Не говори глупостей, Алексия, ты же прекрасно знаешь, что я не понимаю по-французски. Это противный язык, скользкий какой-то.

Леди Маккон задумалась.

— Может быть, это мадам Лефу разговаривала во сне, — предположила Айви. — Ты знаешь, что она в соседней каюте?

— Думаю, такое возможно, — несмотря на сомнения, признала Алексия.

Айви глубоко вздохнула.

— Ладно, пора мне с этим разобраться.

— С чем?

— Порвать с бедным мистером Танстеллом, который, возможно, любовь всей моей жизни, — Айви приобрела почти такой же трагический вид, как тот, что был у упомянутого ею молодого человека несколько минут назад.

Алексия кивнула.

— Да, я думаю, ты права.

По старому актерскому обычаю Танстелл не слишком хорошо принял отставку, которую дала ему мисс Хисселпенни. Вначале он устроил впечатляющий приступ глубокой удрученности, а потом хандрил весь остаток дня. До предела издерганная этим Айви в конце концов взмолилась, обращаясь к Алексии:

— Он такой мрачный, что смотреть страшно, уже целых три часа. Как ты думаешь, я могла бы хоть немного смягчиться? Он же может никогда не оправиться от такой сильной душевной боли!

Алексия ответила на это:

— Дай ему больше времени, душенька Айви. Думаю, ты обнаружишь, что в конце концов он вполне может прийти в себя.

Тут к ним подошла мадам Лефу. Глядя на удрученное лицо мисс Хисселпенни, она спросила:

— Произошло что-то нехорошее?

Айви испустила короткий жалобный всхлип и зарылась лицом в носовой платочек из розового шелка.

Алексия тихо проговорила:

— Мисс Хисселпенни только что пришлось порвать с мистером Танстеллом. Она очень расстроена.

Лицо мадам Лефу приняло подобающее случаю мрачное выражение.

— О, мисс Хисселпенни, мне так жаль. Должно быть, вам очень тяжело.

Айви замахала мокрым носовым платком, словно говоря, что никакие слова не способны выразить всю глубину ее горя. Потом, будучи барышней, которая никогда не ограничивалась одними только жестами, если можно было подкрепить их усиливающей эффект прочувствованной речью, она сказала:

— Никакие слова не способны выразить всю глубину моего горя.

Алексия погладила подругу по плечу и повернулась к француженке.

— Мадам Лефу, не будете ли вы так любезны поговорить со мной наедине?

— Я всегда в вашем распоряжении, леди Маккон. Для любых целей.

Алексия не поняла, что имеется в виду под этими самыми любыми целями.

Обе дамы отошли достаточно далеко, чтобы мисс Хисселпенни не могла их услышать, в укромный уголок палубы отдыха, скрытый от вездесущих эфирных бризов. Алексия воспринимала их легкое пощипывание почти как воздействие заряженных частиц, но более мягкое. Эфирные газы казались ей облаком светлячков, которые подлетают совсем близко к коже, а потом исчезают, когда несомый сильным течением дирижабль пересекает другие течения. Ощущение не было неприятным, но могло отвлекать.

— Я так понимаю, что после нашей вчерашней маленькой эскапады вы с кем-то поспорили среди ночи, — без обиняков заявила леди Маккон.

Мадам Лефу надула губы.

— Возможно, я и накричала на стюарда за его нерадивость. Он непростительно долго разыскивал веревочную лестницу.

— Спорили по-французски.

Мадам Лефу ничего на это не ответила. Леди Маккон изменила тактику:

— Зачем вы последовали за мной в Шотландию?

— А вы так уверены, моя дорогая леди Маккон, что я последовала именно за вами?

— Я едва ли поверю, что вы воспылали внезапными чувствами к камердинеру моего мужа.

— И будете в этом совершенно правы.

— И значит?

— И значит, я не представляю опасности для вас или ваших близких, леди Маккон. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поверили в это. Но больше я ничего не могу вам сказать.

— Этого недостаточно. Вы просите меня довериться вам, не объясняя, почему я должна это сделать.

Француженка вздохнула.

— Вы, бездушные, столь логичны и практичны, что это просто сводит с ума.

— Мой муж тоже на это жалуется. Выходит, вы и раньше встречали запредельных? — Раз уж Алексии не удается выяснить, почему изобретательница находится сейчас на дирижабле, возможно, она сумеет выведать что-то о прошлом этой загадочной женщины.

— Один раз, очень давно. Полагаю, я могу рассказать вам об этом.

— Итак?

— Мы познакомились с ним вместе, я и моя тетя. Мне было, наверное, лет восемь. Он был другом моего отца — очень близким другом, как мне дали понять. Былая Беатрис — призрак отцовской сестры. Мой отец был тем еще прохвостом, и потому я незаконный ребенок. Когда меня подбросили к нему на крыльцо, он решил, что мною займется тетушка Беатрис, и вскоре умер. Я помню человека, который явился уже после его смерти и обнаружил, что от отца не осталась ничего, кроме меня. Этот человек дал мне медовый леденец и погрустнел, когда узнал, что отца больше нет.

— Он был запредельным? — Вопреки желанию, леди Маккон была заинтригована.

— Да, и я уверена, их с отцом когда-то связывали близкие отношения.

— И?

— Вы понимаете, что я подразумеваю под близкими отношениями?

Леди Маккон кивнула:

— Целиком и полностью. В конце концов, я не зря дружу с лордом Акелдамой.

Мадам Лефу кивнула тоже:

— Человек, который пришел к нам в гости, был вашим отцом.

У Алексии отвисла челюсть. Не потому, что она узнала о предпочтениях отца, нет. Ей было и раньше известно, что его привлекают экзотика и эклектика. Прочтя его дневники, она решила, что в вопросах плоти он был в лучшем случае аморальным прагматиком. Нет, ее потрясло такое странное совпадение — она встретилась с женщиной, которая, будучи не особенно старше, когда-то была знакома с ее отцом и знала, каким он был при жизни.

— Я никогда его не видела. Его не стало еще до моего рождения, — сорвалось с языка у леди Маккон прежде, чем она успела остановиться.