Усыпальница - Боб Хостетлер

— Мы особенно не разговаривали… с того момента, как расстались с вами.

Мири удивленно подняла брови.

— Но ведь это было почти двое суток назад…

— Когда я вечером вернулся в номер, она уже спала. Всю субботу я работал, с утра до вечера. А она почти все время спала.

Рэнд вдруг понял, что не может поднять глаза на Мири.

— Наверное, сказалась разница в часовых поясах, — добавил он смущенно.

— Если у вас нет фотографии, если Трейси не обсуждала с вами, куда пойдет, если вы не можете даже предположить, где она… тогда что у нас есть?

Рэнд облокотился о колени и опустил лицо в ладони.

— Не знаю. Извините, я действительно не знаю, что сказать…

Мири дотронулась до его руки. Несколько минут они сидели молча, потом она заговорила.

— У нее есть друзья или родственники в Израиле? Кто-то, к кому она могла пойти?

Рэнд покачал головой, не показывая лица.

Мири откинулась в кресле. Им оставалось только помолчать. Наконец Рэнд поднял голову.

— Извините, что заставил вас приехать сюда. Я просто не знал, что делать.

Иерусалим, Старый город

Трейси и Карлос вошли в армянскую таверну в доме номер 79 на улице, где находится патриархат Армянской апостольской церкви.[47]

Спустившись на несколько ступеней, они оказались внутри. Трейси снова охватило чувство, которое сегодня она испытывала уже не раз. Словно из XXI века она попала в далекое прошлое. Куполообразный потолок говорил о том, что это здание — один из храмов, построенных крестоносцами. С потолка свисала огромная люстра, посреди зала журчал старинный фонтан, выложенный красочной армянской мозаикой. Разномастные столы и стулья выглядели так, словно были сработаны вручную столетия назад…

Официант помог им выбрать в меню блюда армянской кухни, и Трейси наклонилась к Карлосу.

— Объясни, что это такое.

— Понимаешь, многие армянские блюда похожи на турецкие, так что их можно спутать, если, конечно, ты не армянин и не турок.

— Я не про меню. Я про дом Каиафы.

— А! И что ты хочешь узнать?

— Этот дом действительно принадлежал Каиафе?

— Весьма вероятно. — Карлос пожал плечами. — В разные времена разные дома в этом районе называли домом Каиафы. Не так давно во время строительства были обнаружены развалины дома, где мы сегодня были.

— Как при строительстве наткнулись на гробницу…

— Здесь это часто случается. Иерусалиму тысячи лет. За это время город не однажды был разрушен, и всякий раз его восстанавливали. У нас под ногами, слой за слоем, лежат свидетельства существования разных цивилизаций. Если начать копать прямо здесь, скорее всего, наткнешься на останки людей, живших много веков назад.

Официант налил в стаканы воды из стеклянного графина.

— Но как же удалось установить, что именно этот дом принадлежал Каиафе? — не унималась Трейси. — Так решили просто потому, что в этом районе когда-то жила семья Каиафы?

— Нет, просто археологи нашли еще и развалины древней церкви, так называемой Церкви Апостолов, про которую в исторических источниках говорилось, что она возведена на месте дома первосвященника. Об этом писали многие паломники, посещавшие Святую землю примерно два столетия спустя после завершения земной жизни Иисуса. Они бывали в этой церкви и свидетельствовали, что она построена на месте дома, в котором когда-то жил Каиафа.

— Повтори еще раз, что ты мне рассказывал, когда мы спускались там по каменной лестнице…

— Это темница, в которой держали Иисуса в ту самую ночь, когда Каиафа и члены Синедриона допрашивали его.

— Но лестница туда не ведет?

— Да, в темницу нет лестницы, и окон в ней нет. Скорее всего, узника спускали вниз через отверстие в потолке камеры и точно так же поднимали обратно.

Им начали приносить блюда, одно за другим, пока стол не был сплошь уставлен чашками и тарелками. На время Трейси и Карлосу пришлось прервать разговор, поскольку официант стал перечислять названия блюд. Он говорил с очень сильным акцентом, так что Трейси понимала с трудом. Когда официант ушел, Карлос накрыл руку Трейси своей ладонью.

— Ты не возражаешь, если перед едой я произнесу благодарственную молитву?

Трейси смущенно улыбнулась, и Карлос благодарно пожал ей руку. Она опустила глаза и стала слушать.

— Спасибо Тебе, Боже, за пищу, данную нам в радость и… за прекрасную девушку, с которой я буду вкушать эту пищу. Аминь.

Трейси подняла глаза и изумленно уставилась на Карлоса. Он все так же держал ее за руку.

— Кто ты? — спросила она.

Карлос расправил на коленях салфетку.

— Что именно ты имеешь в виду?

Они еще не притронулись к еде.

— Я к такому не привыкла.

— К чему именно?

— Ты так хорошо ко мне относишься. Ты очень заботливый. Мне кажется, ты знаешь все на свете, как будто… В общем, ты слишком уж хороший, так не бывает.

— Извини, — пошутил Карлос.

— Я серьезно. Никогда не встречала такого человека, как ты.

— Это плохо?

— Всякий раз, когда что-то казалось мне слишком хорошим, чтобы быть правдой, так оно и случалось.

— В смысле, оказывалось не таким уж хорошим? Или неправдой?

— И то и другое.

Карлос слушал ее очень серьезно.

— Пока ты будешь есть, я расскажу о себе всю правду, — пообещал он. — А уж хороша она или нет — решай сама.

«Рамат-Рахель»

Мимо проходила группа японских туристов, когда Рэнд резко встал с кресла.

— Куда она могла пойти? У нее нет машины, так что куда она вообще могла деться из отеля, если была одна?

— Куда угодно, — ответила Мири.

— Нет, вы не понимаете. Куда могла пойти пешком девятнадцатилетняя американская девушка? Какие есть варианты? Поблизости нет торгового центра или квартала? Может быть, ей захотелось зайти в парикмахерскую?

— В отеле есть салон красоты, — напомнила Мири. — И магазины. Ей не надо было куда-то идти.

— Но она пошла! Если она ушла из отеля, была же у нее какая-то цель!

— На этот вопрос нет ответа, профессор Баллок. Вы не раз ездили в отель и обратно. И знаете, что он стоит на вершине холма. Дороги в «Рамат-Рахель» ведут через жилые кварталы, и девятнадцатилетней американской девушке, как и всякой другой, пришлось бы пройти пешком километр или два, прежде чем на пути встретится что-то, чего нет в отеле.