Сводная любовь - Татьяна Анина

– И Башкирову, – подсказывал мне Демьян со спины.

«… и Башкирову», – дописала я и отправила сообщения.

– Теперь я не сомневаюсь, что ты мерила мои боксёрки. Лезешь в мои личные вещи, – Он лежал на спине и усмехался. Глаза были закрыты. – Дай, твой телефон. Так будет справедливо.

Я вытащила из пижамы свой новый телефон и вручила ему. Сама продолжила копаться в фотографиях, контактах даже в соцсеть заглянула, там у него фоток не было и три друга всего.

– Какой пароль? – спросил Демьян безуспешно пытаясь попасть ко мне в телефон.

– Это в договор не входило, – улыбнулась я.

– Ну и ладно, – спокойно ответил Дёма и откинул мой телефон на одеяло. – Я тебе доверяю.

– Спасибо, я тебе почти тоже. Осталось двести фоток и пятнадцать контактов.

Мы с трудом влезали на больничную койку, поэтому мне пришлось лечь обратно боком к любимому мужу и продолжить потрошить его телефон уже в другой позе.

С удовольствием смотрела его фотки.

На них была Москва какие-то люди. Это семья Смирновых вроде, они толпой к нам приезжали. Дёмка на работе за компом, Дёмка в тренажёрном зале с группой здоровых парней. Настолько здоровых, что мой муж казался на их фоне стройным юношей. Похоже это то место, где Демьян изучал самозащиту. Он подготовленный боец.

Только балдеть от него оставалось. Можно сказать, пять лет разлуки с пользой провёл, не то что некоторые.

А потом в папке под названием «Малышка» я обнаружила свои фотки.

И началось путешествие по самой большой папке в галерее его телефона, именно с нашей первой фотографии. Когда мы познакомились и поехали в кафе. Мы сидели рядом, прижавшись друг к другу и красиво улыбались. Такие мелкие, тощие. Но тогда казалось, что это настоящий взрослый возраст, и мы вполне нормальные.

Я заворожённо смотрела на это фото. В порыве гнева я удалила все фотографии с Демьяном. Он остался только в моей памяти, как какой-то забытый сон, и чувства, которые спали, их я тревожить  боялась.

А Демьян не боялся. Хранил. Фото шло одно за другим. Десяток первых, которые мы сделали, когда сдружились. А потом, мы уже воевали, а Дёмка умудрялся меня всё равно фоткать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот я нагнулась, когда мыла пол, выставив свою попу к его экрану. Вот я полоротая ору что-то на футбольном поле у школы. Вот я заспанная и растрёпанная в одной футболке и трусах шлёпаю в туалет, на голове воронье гнездо, сама скрючена, как знак вопроса.

Надо же! Если бы пять лет назад он бы показал эти фотки, я бы разозлилась. А сейчас смотрела на них и видела, что они такие милые и душевные, а ещё домашние.

А потом пошли фото, когда Демьяна рядом не было. Эти фото были постановочными, и находил он их в интернете, у друзей или родителей. Там случайных фотографий не было. Я везде с иголочки, всегда образцовый макияж, улыбка.

Пять лет пытался быть в курсе моей жизни.

Любит меня. Как увидел впервые, до сих пор хранит то чувство. И не стоило в этом сомневаться.

И я его люблю и учусь доверять.

Как когда-то я забыла войну с любимым парнем и теперь придётся пережить историю с Линой, где я реально видела угрозу со стороны взрослой опытной женщины.

Простила. И мне стало легче.

– Сбега́ю сегодня, будем дома лечиться, у тебя кровать шире, – он обхватил меня руками, с силой  прижал к себе, потираясь щетиной об волосы.

– У меня жить будем? – спросила я, пересылая себе несколько самых дорогих сердцу фоток. Где мы такие счастливые и вместе.

– Пока да, – буркнул Демьян. – Потом обменяем на трёшку. Я тебя так люблю, моя родная малышка. Даже поверить не могу, что мы наконец-то вместе.

– И я, и я, – сосредоточенно отправляла себе фотографии. Особенно мне понравилась, где Демьян на тренировке.

* * *

Дома кровать шире. Пять дней мы не вылезали из кровати, экспериментировали, забавлялись, любили  друг друга, иногда на планшете смотрели новости и фильмы, а потом с новой силой и страстью приступали к исполнению супружеского долга.

Ещё выбирались в душ, съели всё, что у меня было на кухне. И на третий день пришлось заказывать еду на дом.

И было нам так хорошо, что мы почти не разговаривали, а только нежились и обнимались.

На пятый день Демьян побрился, зачесал свои волосы. Надел свои джинсы, футболку. Сверху накинул куртку, и, чмокнув меня, ушёл выносить мусор.

Заросли мы грязью. Решили сделать генеральную уборку.

Стиральная машина стирала, посудомоечная работала, бегал по полу круглый робот-пылесос, помогая мне подметать.

Моё состояние не поддавалось описанию. Мне было так на всё наплевать, что  я, вся ватная с дебильной улыбкой полного блаженства, иногда замирала на месте и забывала, что я вообще хотела сделать.

Это называется полное удовлетворение. Когда благодушие доходит до эйфории и балдеешь от каждого мгновения своей жизни.

В дверь позвонили, и я спокойно открыла Демьяну.

Замерла, выронив веник.

Не сразу поняла, что на пороге стоит Мулечка.

Я кого угодно готова была увидеть, только не её. И даже не могла сформулировать, как я к ней относилась. Ведь она меня с одной стороны, подставила, а с другой, привела прямо к Демьяну Вяземскому. И между прочим, к Петру Олеговичу, который нам жизнь спас.

Так что Муля мне не была отвратительна.

Она очень сильно изменилась за короткий срок.

Голубые глаза каштановые кудри, и когда-то выбеленные веснушки на розовых щеках. Но одета как всегда, с иголочки. Платье в этот раз было розовым, коротким, сверху бежевое пальто. Вещи брендовые и походу очень дорогие. Даже туфли в стразах стоили очень дорого, потому что такие в Дёмкином интернет-магазине манили меня и привлекали своей офигенностью. Отпугивала цена. Машину можно купить бедной студентке и не самую старую.

– Привет, Ириска, – Ульяна прошла в прихожую и чмокнула меня в щёку. – Не стала Элле звонить. Я к тебе с предложением. В общем, собирай вещи, уезжаем в Москву. Там я такого человека нашла! У нас Европа впереди и выход в настоящий свет.