Грустное танго Арлекина - Анна Ольховская

Вот только оказалось, что за время разговора со следователем проводник куда-то исчез. Словно под землю провалилась Лидия Васильевна – только что торопливо шагала через небольшой пустырь, а сейчас ее нигде не было.

Чертыхнувшись, Дмитрий побежал, уже не прячась, к тому месту, где в последний раз видел старушку. А там обнаружился небольшой овраг, со стороны незаметный. И тянулся этот овраг между двумя старыми зданиями – административным корпусом и цехом механического завода.

Но куда именно пошла бабуля? И в одно, и в другое здание из оврага можно было попасть через внушительные дыры в стене.

– Т-твою мать! – сквозь зубы процедил Дмитрий, а затем набрал номер Черепанова.

– Ну? – мгновенно отозвался тот. – Где она?

– В …! Из-за тебя я ее упустил! Отвлекся, и старушка шмыгнула в овраг. А овраг утыкается в административку и в цех механического. Вы идите в административку – там комнат больше, сложнее искать, а я – в цех.

– Понял.

Дмитрий убрал телефон в карман и вытащил из кобуры пистолет.

Он знал – счет идет на секунды. Откуда взялось это знание, анализировать было некогда. Может, инстинкт охотника. Или защитника.

До пролома в стене Дмитрий добежал, не таясь. А дальше уже пришлось двигаться максимально бесшумно, прислушиваясь.

И очень скоро он услышал голоса. Лидии Васильевны и Кирилла. Акустика в брошенном цеху была замечательной, поэтому имя своей любимой девушки Дмитрий разобрал четко и ясно.

И рванул на голоса, уже не прячась.

И первым, что он увидел, были занесенные над головой старушки тяжелые металлические щипцы.

Почти не целясь, Дмитрий выстрелил. Щипцы со звоном упали, Кирилл завизжал, ухватившись за простреленную руку, его бабушка тут же кинулась к внучку.

Но все это было уже не важно. Потому с пола улыбалась связанная, перепачканная, но живая Яна.

– Яни, хватит! Хватит ерунду нести! И вообще, не нервируй меня, я ведь машину веду, между прочим. А сейчас почти час пик, ужас что на дорогах творится! – Димка с нарочито напряженным видом вцепился в руль и вытер несуществующий пот со лба. – Ты поддержать должна своего мужчину, соглашаться с ним во всем, если хочешь добраться домой целой и невредимой.

– Ну кто ж знал, что мой мужчина – такой внешне суровый и сильный мачо – в глубине души томная барышня, – хихикнула Яна. – Надо было за мной в больницу на такси приехать, раз такой нервный. Зато теперь я знаю, что подарить тебе на день милиции.

– Полиции.

– Еще и занудная барышня. Так вот, пару недель назад я видела в отделе рукоделия чудесный набор для вышивания. Гладью. Тебе понравится. Там такие милые цветочки на картинках, подушечку сможешь вышить, скатерть…

– Выдра, – печально констатировал Сахновский. – Вот ведь вляпался.

– Так была же возможность разом решить эту проблему! С помощью Кирюши.

– Не смей… – глухо произнес Дима, катнув желваки. – Не смей так говорить. Никогда.

Яна почувствовала, как глаза мгновенно налились слезами – физически ее в больнице подлечили, а вот нервишки пока ни к черту. Девушка протянула руку и дотронулась до седой полоски, появившейся в густых волосах ее мужчины. Появившейся в тот проклятый день.

– Прости, – прошептала Яна. – Я больше не буду. Мне казалось, что, если смеяться над этим…

– Не тот случай, лапыш. Меня до сих пор трясет, как вспомню. Когда позвонил Матвей и сказал, что нашли труп клоуна. И что умер он давно.

– Ну да, его ведь тоже Кирилл… убил?

– Да. Невероятно, сколько хитрости и ума у этого парня. Вот уж действительно – злой гений. Все продумал, гаденыш! Сначала обратил внимание на нездоровый интерес клоуна к молоденьким девушкам. Начал за ним следить. Засек, как тот гнус усыпил очередную жертву…

– Очередную?

– Да, Кирилл рассказывал на допросах, что стал свидетелем двух случаев. Он в первый раз не смог проследить за клоуном до конца: тот погрузил девушку в машину и уехал. Поэтому в следующий раз Кирилл воспользовался машиной матери – он часто брал ее. И выследил убежище насильника.

– Но почему жертвы клоуна не обращались в полицию?

– А с чем идти? Клоун тоже ведь не дурак был, следов на теле жертв старался не оставлять. И глумился над девчонками, пока те находились в бессознательном состоянии. А потом привозил их на то же место, откуда взял. Где бедняжки и приходили в себя. В общем, Кирилл это засек, продумал легенду-алиби и приступил… – По скулам Сахновского снова прокатились желваки. – К очищению… Псих конченый!

– Но ведь он… Он не виноват, по большому-то счету!

– Ничего себе! Что значит – не виноват? Резал девчонок и не виноват?! Тебя едва не…

Димку буквально затрясло, он поспешно перестроился в крайний правый ряд и остановился у обочины. Откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Яна взяла большую теплую ладонь мужчины и прижала к своей щеке:

– Ну все, мой хороший, все! Было и прошло! Ведь ничего же не случилось, вы с Черепановым успели вовремя.

– Спасибо бабке этого психа, – глухо произнес Сахновский.

– Димыч, – Яна ласково поцеловала ладонь мужчины, – ну не называй ты его так. Кирилл болен, это ведь подтверждено психиатрами. Если кто и тварь во всей этой истории, так это его мамаша!

– Да уж, мразь конченая! – Сахновский открыл глаза и брезгливо поморщился. – Совратить собственного сына! Мальчишке всего двенадцать лет было, это кем же надо быть?! И ведь в отношении нее судебно-психиатрическая экспертиза вынесла однозначный вердикт – здорова.

– А ее арестовали?

– Задержали. И представь, баба искренне не понимает: за что? Она была уверена, что делает мальчику приятно. В первый раз, говорит, просто выпила лишнего, а потом пошла с сыном в парк, на аттракционы. Взяла с собой фляжечку с коньячком, втихаря догонялась, пока сын в тир да в «Пещеру страха» ходил. Потом Кирилл упросил мать проехаться с ним на колесе обозрения. А колесо возьми и зависни, когда кабинка этой семейки была на самой верхотуре. И маменька опять хлебнула из фляжки… И захотелось ей до жути мужчину. А в наличии – только собственный сын…

– Наверное, тогда Кирилл и повредился рассудком, – прошептала Яна, не замечая выступивших слез. – Жутко даже представить: ты вдвоем с мамой, заперт в кабинке на дикой высоте – не сбежать. И мама внезапно… Господи, ужас какой! Бедный мальчик…

– Ты его все-таки жалеешь, – грустно улыбнулся Дима. – Несмотря ни на что. Солнце ты мое!

Он повернулся, притянул к себе девушку и с силой прижал к груди, спрятав лицо в ее волосах. И глухо произнес:

– А я не могу. Не могу жалеть этого психа. Потому что он едва не забрал тебя.

– Но ты ведь успел!