Растворяясь в ярком свете - Джессика Кусд Эттинг

– Ты в порядке?

Голос Брук заставляет меня поморщиться. Вот уж не думала, что она сумеет идти со мной вровень, с ее-то коротенькими ножками!

– Мои друзья ничего не знают… ни о чем, – шиплю я. – Так что держи рот на замке.

– Эбби, я бы никогда…

– В самом деле? А мне почему-то кажется, что как раз наоборот – именно так ты бы и поступила.

Я решительно шагаю по побитым погодой деревянным доскам причала с Брук на прицепе и вдруг резко останавливаюсь, завидев присевшего у моторной лодки Бена, который развязывает булинь. Он поднимает голову, и на одно чертово мгновение меня охватывает непреодолимое желание поцеловать его, хоть моя жизнь и разваливается на куски. Мне хочется вернуться на плавучий дом его отца. Или на байдарку. Или делать еще что-нибудь такое, что позволит притвориться, будто у меня все в порядке.

Все это с самого начала было моей ошибкой. Притворство. Я заставила нас обоих поверить, что надо мной не довлеет страшная болезнь, которая очень скоро может пойти в наступление.

– Это Брук, сестра Эбби, – сообщает Люси, видя, что я не спешу просветить Бена и Кертиса, кого привела с собой.

Бен пожимает Брук руку, бросая на меня вопросительный взгляд, и я без труда читаю его мысли, словно он шепчет мне их на ухо:

Почему ты не сказала мне, что у тебя есть сестра?

Я отворачиваюсь, вдруг испытав настоятельную потребность полюбоваться береговой линией.

Люси хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание.

– Все готовы?

Они с Кертисом запрыгивают в моторку, и Брук осторожно следует за ними. Я пытаюсь проскользнуть мимо Бена, но он, явно предвидевший подобный маневр, ловко преграждает мне дорогу.

– Можно тебя на два слова? – Он сверлит меня взглядом.

Я с преувеличенным вниманием рассматриваю заусенец у себя на пальце.

– Прости, что убежала вчера. У меня жутко разболелась голова, я почувствовала себя неважно и…

– Эбби, поговори со мной. – Его голос подрагивает от нетерпения. – Что происходит?

– Ничего. Я в порядке.

Он встает вплотную ко мне.

– Ты далеко не в порядке. И, пожалуй, это единственное, что я могу сказать о тебе наверняка.

Еще секунда – и он дотронется до меня. Видно же, что он сгорает от желания обнять меня, защитить. Но на сей раз он бессилен что-либо сделать – от болезни меня не спасти. Я ношу в своем теле бомбу замедленного действия, и никому не известно, когда она рванет.

Я лишь хочу, чтобы все отошли как можно дальше, – пусть пострадаю я одна.

Глядя Бену прямо в глаза, я заявляю низким жестким голосом, который сама едва узнаю:

– Я не твоя сестра, Бен. Оставь меня в покое.

Он напрягается всем телом, как часовой на посту, а я прохожу мимо него и сажусь в лодку. Шлепаюсь на сиденье напротив Люси, и она шепчет мне одними губами: «У вас все в порядке?», указывая глазами на Бена. Я киваю и сдавленно улыбаюсь. Не позволю своей злой судьбе испортить ей вторую часть празднования дня рождения.

Кертис заводит двигатель, и я смотрю на водную гладь, чтобы не встречаться взглядом ни с Беном, ни с Брук. Бен – фигурально выражаясь, рана, в которой злодейка Брук готовится провернуть нож.

– Надолго приехала, Брук? – спрашивает Люси.

Я поворачиваюсь к сестре с самым хмурым выражением лица.

– Нет. Просто хотела сестру проведать, – отвечает она.

– Эбби постоянно о тебе говорит, – ровным тоном сообщает Бен. Лицо у него словно окаменело.

Я бросаю на него краткий взгляд, но этого достаточно, чтобы обжечься. Никогда не видела эту сторону его натуры.

Ну и чудненько. Возможно, я так его взбесила, что он сам оставит меня в покое.

– Вот оно! – кричит Люси, указывая на гряду отвесных скал, вырастающих из океанских глубин.

Подплыв поближе, Кертис глушит двигатель – к подножию нам предстоит добираться вплавь. Едва мы собираемся нырять в воду, как Брук взволнованно заявляет:

– Ребята, я останусь в лодке и отсюда на вас посмотрю. Для меня здесь высоковато.

Мне хочется прокричать в ответ: «ТОГДА КАКОГО РОЖНА ТЫ С НАМИ ПОПЕРЛАСЬ?» Однако я радуюсь ее боязни высоты. Чем дальше она будет от нас, тем лучше.

Друг за другом мы прыгаем за борт. Холодные океанские объятия пощипывают кожу, но плыть до подножия скал совсем недолго. Мы вылезаем из воды на огромный камень и, дрожа, ждем, пока обсохнем под солнечными лучами.

Глубокие расселины пересекают тело горы, как сеть кровеносных сосудов. Кертис ведет нас вперед, огибает валуны. Площадка для ныряния совершенно плоская и, судя по вытоптанной растительности, пользуется популярностью.

– Высота здесь примерно двадцать футов, – сообщает Кертис. – Чтобы не напороться на скалы внизу, нужно как следует разбежаться.

Я смотрю на аквамариновый океан, призванный погасить наше падение, и он кажется мне не таким уж далеким. Я несколько разочарована.

Брук машет рукой из лодки, и меня снова захлестывает волна гнева, такого жаркого, будто его специально в микроволновке подогрели.

– Сначала – именинница! – изображая энтузиазм, которого не чувствует, Бен пропускает Люси вперед.

Разбежавшись, она ныряет. Я слышу ее восторженный крик, за которым следует плеск – она нырнула в холодную воду. Бен с Кертисом улюлюкают, а я внезапно замечаю другой уступ, нависающий футах в тридцати над нами. Вот с такого я бы прыгнула с куда большей охотой!

Следующим идет Бен. Должно быть, стремится поскорее отделаться от меня. С тех пор, как мы сели в лодку, он на меня даже ни разу не взглянул.

Когда Кертис берет разбег для прыжка, я начинаю карабкаться вверх. Понравившийся мне выступ сверкает в лучах солнца, как желанный приз. Мне очень хочется туда добраться. Дорога не такая наторенная, как та, по которой мы взбирались, но все же достаточно камней, за которые можно уцепиться.

Меня словно какая-то потусторонняя сила подхватила и заставляет подниматься все выше и выше. Во мне клокочет долго сдерживаемый гнев и враждебность.

Хватаюсь за выступ и, напрягая подрагивающие бицепсы, подтягиваюсь вверх. Места для разбега здесь почти нет. Площадка малюсенькая, неровная, такая, что один человек едва помещается. При мысли о том, чтобы оторваться от земли, у меня перехватывает дыхание и накатывает эйфория.

Я почти слышу собственное имя, эхом летящее над горными вершинами, будто и они тоже празднуют мое победоносное восхождение. Вообще-то, это не эхо, а чей-то трубный глас, интенсивность которого нарастает.

Осторожно смотрю вниз и вижу Брук в лодке, отчаянно размахивающую руками. Ветряной мельницей она себя возомнила, что ли?