Угол падения - Роман Глушков

Она невольно вспомнила читанные ей когда-то философские книги, в которых авторы всячески пытались донести до нее мысль о том, что бессмертие – это отнюдь не награда, а, наоборот, жуткое проклятие. От него, оказывается, запросто сойти с ума, и вообще только глупцы могут жаждать обрести вечную жизнь. А настоящему Человеку (именно так – с заглавной буквы, и не иначе) пристало довольствоваться одной жизнью, прожить которую надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы… ну и прочая высокопарная галиматья о добродетели, любви к ближнему и готовности принести себя в жертву на алтарь Человечества…

«Господи, какие же вы наивные, философы-идеалисты! – хотелось кричать стоящей посреди Бульвара Виктории, одинокой, беззащитной и преданной своим покровителем. – Никчемные люди, способные лишь языками чесать! Живя в грязи, боготворили эту грязь и на этом основании возводили себя в ранг святых, коим якобы доступна Высшая Истина! Лицемеры! Не поиски Истины вас гложут, а банальная, старая как мир зависть! Уж коли не сумел заработать денег на хорошее вино, значит, давись своей дешевой кислятиной и помалкивай, а не плюй со злости в то, что ты, ничтожество, не можешь себе позволить!»

Однажды Викки смогла позволить себе бессмертие и теперь была готова отдать все что угодно и молиться любому богу, которому было по силам вернуть ее жизнь в привычное русло. Ну или хотя бы отыскать для Кастаньеты на просторах Менталиберта копию ее загрузочного досье. Ей даром не нужно было могущество, которым порой наделял ее Демиург. Бессмертие и только бессмертие, а остальное приложится. Иного Наварро у богов не просила.

Но боги молчали. Или покровительствовали сейчас врагам Виктории, во что она охотнее бы поверила. Что ж, раз это угодно Судьбе, значит, пусть так и будет. Баски всегда умирали с гордо поднятой головой, и ни одному сицилийскому палачу не поставить Кастаньету на колени, как жирного трусливого ублюдка Демиурга…

Клубный лок-радар! Надо бы избавиться от него, пока не поздно. Конечно, Демиург с его талантами отыщет в Менталиберте Наварро и без лок-радара, но, как бы то ни было, незачем упрощать этому предателю задачу.

Викки стянула с руки браслет-коммуникатор и, прежде чем швырнуть его на дорогу, под колеса кэбов и омнибусов, глянула в последний раз на дисплей. Он был непривычно пуст, отчего одиночество девушки стало еще невыносимее. Никакой надежды, что кто-то из ее одноклубников еще жив… Не считая, конечно, Демиурга, но эта мразь уже убрала свои координаты из локальной сети «Дэс клаба». На дисплее лок-радара продолжало высвечиваться лишь одно имя, которое наверняка будет фигурировать на этом коммуникаторе и через год, и через десять, и через сто лет после того, как Викки бесследно сгинет из Менталиберта.

Мифический призрачный член «Дэс клаба» Арсений Белкин.

Тот самый Черный Русский, в существование которого не верит даже всесильный и всезнающий Демиург. А вот Виктория Наварро, несмотря ни на что, продолжает верить в эту легенду. Потому что вера в нее была единственной верой, оставшейся сегодня у приговоренной к смерти Кастаньеты…

Если в глубине души я все-таки надеялся на возвращении Викки, с которой в прошлый раз мы расстались не очень дружелюбно, то уж точно не на такое скорое. В последние дни мне было не до моей обидчивой прихожанки, и я, признаться, не интересовался, все ли у нее в порядке, поскольку своих дел хватало по горло. Один из моих постоянных и уважаемых клиентов подкинул Созерцателю прибыльную работенку, отказаться от которой я не мог при всем желании. Недвижимость на Бульваре росла в цене, и администрация постоянно повышала арендную стоимость бульварной площади. А поскольку утрата моей церкви обернулась бы для меня полным крахом привычной жизни, я всячески старался удержать свою синицу в руках и был вынужден браться за любую работу, которую тоже подваливали мне не каждый день.

Разделавшись с заказом, на обработку которого ушло почти трое суток, я передал добытую информацию клиенту, получил причитающиеся мне клики и решил отпраздновать это, наведавшись в свой любимый бордель-сауну. А потом – в библиотечный бар. Или наоборот. Для разменявшего восьмой десяток либерианца, коему некуда спешить, это не имеет принципиального значения. Вкусно перекусить можно было и там, и там, а это первое, чем мне хотелось заняться после трудоемкой трехдневной работы. Все остальное – уже на десерт.

Однако намеченный выход Созерцателя в свет не состоялся. Виной тому была Виктория Наварро, снова нарушившая мои планы настойчивым стуком в храмовые ворота. «Опять пьяна, – уверенно заключил я, проникнув мыслью за стены церкви и проверяя, кому это неймется увидеть меня ни свет ни заря. – Очевидно, пришла поскандалить. Или набить мне, старому лжецу, морду. Но явно не извиняться – этого от Кастаньеты точно не дождешься».

Но, как выяснилось, Виктория была абсолютно трезвой и вдобавок изрядно напуганной. Первому я, в общем-то, не удивился, а вот второе повергло меня в легкое замешательство. Кого боялись члены «Дэс клаба», так это лишь хранителя их загрузочных досье, профессора Эберта, да и то лишь гипотетически. В Менталиберте компания М-эфирных экстремалов не страшилась никого и ничего. По крайней мере, до сегодняшнего утра я именно так и думал.

– У тебя есть оружие? – первым делом полюбопытствовала Викки, с опаской озираясь по сторонам, прежде чем переступить порог храма.

– Зачем дружелюбному церковному привидению оружие? – попытался отшутиться я, огорошенный таким началом нашей нежданной встречи. Но заметив, что гостья совершенно не склонна к шуткам, спросил: – Что случилось? За тобой кто-то гонится?

– Так ты еще не в курсе?

– Честно сказать, нет, – признался я. – В последние три дня я был занят и немного отстал от жизни.

– Ты сильно отстал от жизни, – поправила меня Наварро, после чего, входя в храм, вновь поинтересовалась: – А ворота твоей церкви защищены от взлома?

– Худо-бедно. Разве что от мелких хулиганов, которые любят пакостить в открытых квадратах. Но от Демиурга в моей церкви точно не спрячешься. Так что если когда-нибудь «Дэс клаб» надумает покуражиться в моей обители, мне несдобровать.

– Забудь о «Дэс клабе» – его больше нет. Никого больше нет: ни Памперса, ни Графа, ни Алгола… Все мертвы. Теперь по-настоящему. И я – тоже, но неизвестно почему все еще хожу и дышу М-эфиром. Один только толстяк выжил, потому что такие твари, как он, всегда выживают, – в очередной раз огорошила меня Викки, а потом вдруг ни с того ни с сего опустилась на корточки, привалилась спиной к колонне у входа, закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала.

М-да… Я нахмурился и озадаченно поскреб макушку. Трудно было поверить, что передо мной сидела та самая Кастаньета, которая намедни в одиночку разгромила в пух и прах целую банду сицилийских мафиози. И раз уж сегодня Викки впадает в столь беспросветное отчаянье, значит, на то действительно имеется веская причина.

Я выглянул наружу, осмотрелся, потом на всякий случай произвел ментальную разведку окрестностей и, не выявив ничего подозрительного, запер ворота. Жаль, Созерцатель не умеет заглядывать в прошлое Менталиберта и не может собственными глазами увидеть, что же стряслось с «Дэс клабом». Это избавило бы Викторию от пересказа вскользь упомянутых ей трагических событий, которым моей прихожанке, как ни крути, а придется теперь заняться.