Миледи и притворщик - Антонина Ванина

– О чём задумалась? – кутая меня в платок, спросил Стиан.

– О делах, – честно ответила я.

– Надеюсь, приятных.

– И не только.

– А вот я предвкушаю только радостные моменты. Например, как мама обрадуется, когда узнает, что станет бабушкой.

– Зато твой отец, точно рад не будет.

– Ничего подобного. Ему придётся перейти на нашу сторону. Мама его заставит. И Мия. Мию он точно послушает.

– А ведь наш сын родится до окончания траура, – только теперь подумала я.

– Траура? Да, конечно, годичный траур по твоему отцу.

– И мы не успеем пожениться.

– Ну, если ты намерена соблюсти аконийские традиции, то да.

– А что с тромскими традициями? Сколько согласно им нужно скорбеть?

– Сорок дней. Я уже когда-то говорил тебе.

– И, как ты думаешь, это будет очень некрасиво с моей стороны, если я наплюю на аконийские традиции, чтобы сыграть свадьбу по– тромски?

– Я думаю, что наш сын непременно должен появиться на свет в браке. Да, врать про то, что он родится недоношенным как все первенцы Вистингов, не получится. Так что, какая разница, сколько тромских и аконийских традиций мы нарушим? Главное, что в глазах людей мы будем всецело принадлежать друг другу.

– Навсегда?

– Навеки. И всё остальное неважно.

– Ты прав, всё остальное пустое.

– Потому что никто и никогда больше не сможет разлучить нас.

– Ни на минуту.

– Ни на миг.

Путь до Флесмера занял у нас пару недель. Добродушные обитатели лесов Санго приняли нас в своей деревне, а потом дали проводника, который помог нам добраться до Иши. Там мы наняли лодочников, что переправили нас в Чахучан, в ту самую деревню на побережье, где строители железной дороги уже месяц возводили станцию с платформой.

– Запретный остров разрушен, – первым делом сообщил капитану местных охранных отрядов Стиан. – Сообщите своему начальству в Фонтелисе, пусть отправят несколько шхун с продовольствием для выживших. Их там тысячи, лодочники из соседних сатрапий не смогут каждый день подвозить им нужное количество продуктов. А может быть, скоро продукты и не понадобится, а выжившим потребуется эвакуация. Вместительные шхуны как раз будут кстати, если лавовый поток изменит направление и обрушится на город, где ещё ютятся люди.

Капитан с нескрываемой скукой на лице выслушал Стиана и ясно дал понять, что слова какого-то тромца, да ещё и любовника изгнанной из королевства герцогини его совершенно не трогают. Никуда он так и не позвонил и вряд ли что-то телеграфировал, зато не стал чинить нам препятствия и позволил доехать на дрезине вместе с рабочими до соседней станции, где мы и сели на поезд до Синтана.

Оказавшись в до боли знакомом порту, я с опаской оглядывалась по сторонам, пока Стиан решал, на какое судно попроситься, чтобы как можно скорее покинуть Сарпаль.

– А, доктор Вистинг! – неожиданно услышали мы радостный голос в толпе. – Как поживаете? Опять ездили на поиски сарпальских сокровищ для вашего музея? А где ваш метис лайки? О, и наша миледи с вами.

Это был один из аконийских матросов с того самого рыболовного судна, что год назад подобрало меня, Стиана и Леона в Бильбардане. Как выяснилось, сейчас они собирались идти на промысел в те же места, предварительно нагрянув во Флесмер, чтобы пополнить запасы продовольствия.

Нашему счастью не было предела, когда рыбаки согласились принять нас на борт и подбросить до столицы Тромделагской империи. А всё потому, что среди аконийцев нашлись люди, кто уважал Стиана больше, чем презирал меня.

Когда мы прибыли во Флесмер, всё вокруг завертелось с неимоверной скоростью. Родные Стиана встретили нас так, будто мы вернулись к ним с того света. Было много радости, море слёз, признаний и обещаний. Шела рыдала, глядя на руку Стиана, а он нежно обнимал её и заверял, что всё будет хорошо. Мия расплакалась, узнав, что родной брат её рыжего пса погиб в маримбельском лесу, а Жанна уцепилась за здоровую руку Стиана и тихо сказала:

– Я теперь знаю, что ты мой настоящий папа. А Эмеран будет моей второй мамой?

Оказалось, что пока Шела водила малышку на подготовительные занятия при школе, кто-то из детей разболтал ей главную тайну Вистингов. Больше Шела не видела смысла скрывать от Жанны правду, и всё ей рассказала. Девочка на удивление легко восприняла известие, что мама-Шела ей на самом деле бабушка, а Шанти не просто Шанти, а папа. Она с недетской серьёзностью расставила приоритеты и известила всех, что Шелу она всё равно будет называть мамой, но чтобы Стиану не было одиноко, он должен жениться на мне, и тогда я тоже смогу стать мамой для Жанны.

– А ещё у тебя скоро будет братик, – сказала я ей.

Жанна пришла в неописуемый восторг от этой новости, Шела с Мией тоже обрадовались и принялись нас поздравлять. И только Мортен стоял в сторонке и ехидно ухмылялся. Так и знала, что ему не придётся по душе эта новость. А позже выяснилось, что у этой его ухмылки есть другая причина.

Когда в Сахирдине Стиан передал радиосообщение нефтяникам с просьбой об эвакуации, информация о нашем местонахождении быстро дошла до Флесмера. Там родные Стиана уже который месяц не находили себе места, не зная, где мы. И вот зацепка появилась. Когда стало понятно, что мы так и не смогли добраться до стоянки нефтяников, Мортен отправился в Сахирдин лично, как когда-то в Старый Сарпаль, чтобы вызволить Стиана из арестантской ямы с помощью старых друзей.

Через Ормиль Мортен прибыл в Альмакир, чтобы встретиться с Кинифом, и он добился встречи, вот только мы со Стианом в тот момент уже плыли через пемзовое море к берегам Джандера. Состоялся разговор: Киниф рассказал Мортену всё – и о том, как я угодила в гарем, как Стиан решил стать сатрапом-искупителем, чтобы спасти меня, как мы вынесли из дворца Сураджа печать власти, как помер царь и теперь Стиан должен заменить его, но он передаст всю власть сыну сатрапа Сахирдина и только тогда, наверное, получит свободу.

Услышав такое, Мортен пришёл в ярость. Он разразился гневной тирадой против Кинифа, что долгие годы назывался другом Стиана, против всей его семейки, что живёт за счёт выгодных контрактов, заключённых с тромцами только при поддержке Вистингов. В ответ Мортен получил ехидное замечание, что Стиан сам виноват в своём плачевном положении и ему не привыкать страдать, потому что он принял решение усыновить ребёнка Сураджа, которого я скоро рожу.

Этого Мортен не забыл и припомнил мне, когда мы вернулись во Флесмер. Шлюхой во всеуслышание он меня, конечно, не называл, но всякий раз норовил задеть и напомнить, что я ветреная женщина, как и все аконийки, и ещё неизвестно, сколько скелетов, или уж скорее любовников, я прячу в своём шкафу. Стиана его слова больно ранили. Как бы он не пытался разубедить отца, тот лишь отмахивался и называл его легковерным рогоносцем. В итоге у них случился скандал, после которого Мортен и Стиан несколько месяцев не разговаривали. Я не была рада, что из-за меня близкие люди разругались вдрызг, но мирить их у меня не было ни желания, ни времени. Мне нужно было ехать в Фонтелис, чтобы решить накопившиеся проблемы. А их за время моего отсутствия накопилось немало.