Вторжение. Книга 2. Смерть ночи - Джон Марсден

Какое-то время мы двигались молча. То, что нам пришлось ещё два дня просидеть в неподвижности, не улучшало настроения. Но на открытом воздухе было хорошо: приятно снова дышать полной грудью. Пройдя пару километров, я расслабилась. Какое-то время я держалась за руку Ли, но в темноте стало трудно так идти: для поддержания равновесия требовались обе руки, поскольку мы то и дело спотыкались. Так что я отпустила руку Ли и предоставила его самому себе. Мы с Робин принялись болтать о фильмах, которые когда-то видели: что нам понравилось, а что не слишком. Мне ужасно хотелось снова посмотреть какое-нибудь кино, хотелось увидеть большой экран в темноте, а на нём прекрасных людей в красивой одежде, и чтобы они говорили друг другу умные и романтические слова. Конечно, в других частях мира продолжают снимать фильмы, и люди продолжают их смотреть, но очень уж трудно было представить это.

Мы обошли вокруг Виррави и выбрались на Мелдон-Марш-роуд. Время уже перевалило за десять вечера, и мы решили, что на дороге нам ничто не грозит. Так приятно было просто идти по ней. Однако километра за два до дома Криса мы вдруг увидели жилище, в котором горел свет. Это стало потрясением – только теперь мы поняли, что в сельские дома вернулось электричество. Мы остановились и молча уставились на окна. Но свет не показался нам добрым знаком. Хотя это, конечно, должно было успокаивать – мы же видели нечто похожее прежде. Но жизнь-то стала совсем другой… Мы уже привыкли жить, как дикие зверьки, привыкли по ночам рыскать в темноте, пользуясь зарослями как прикрытием. А если на всех фермерских землях поселятся колонисты и всё снова будет ярко освещено, если они начнут творить здесь собственный мир, по своим правилам, нам придётся уходить всё дальше и дальше, зарываться в пещеры и трещины между камнями.

По-прежнему не говоря ни слова, мы двинулись к этому дому. Мы словно превратились в летевших на огонь ночных мотыльков. Дом не был мне знаком, но выглядел он уютным, был выстроен из кирпича, с большими широкими окнами и по меньшей мере тремя дымовыми трубами. Вокруг росли тенистые деревья, в аккуратном саду бордюры из кирпича были выложены геометрическим узором. Это напомнило мне о недавнем падении: я споткнулась об один из них, и тут же моё колено пронзила боль, которой я не испытывала уже несколько дней. Но я тут же восстановила равновесие и, когда оперлась на ушибленную ногу, решила, что всё в порядке.

Я догнала остальных, уже затаившихся под деревом и смотревших на одно из освещённых окон. Дурная стратегия, подумала я. Один солдат с автоматом мог смести их всех за секунду. Именно так я им и сказала шёпотом, подобравшись к дереву. Ребята испуганно глянули на меня, но тут же разбежались под укрытие других деревьев.

Я обошла дом с восточной стороны и увидела перечное дерево, к стволу которого были приколочены деревянные плашки, служившие лестницей наверх, к детскому домику на ветвях. Я воспользовалась этими ступеньками и уселась в первой же развилке ветвей. И теперь кухня была мне видна как на ладони. Я мрачно смотрела внутрь. Там были три женщины. Они явно чувствовали себя как дома и всё обустраивали по-своему. Достали из буфетов и шкафов все банки, тарелки, блюдца и контейнеры, выставили их на стол и скамьи. Всё по очереди вытирали и перекладывали, время от времени останавливаясь, чтобы повнимательнее что-то рассмотреть или привлечь внимание других к чему-то. Одна женщина нашла оранжевый пластиковый ключ для открывания стеклянных консервных банок, и её он просто заворожил. Похоже, они не могли понять, для чего предназначена эта вещь. Женщины так и эдак вертели ключ в руках, даже носы совали в отверстие. И ужасно хохотали. Я слышала сквозь стену их голоса, высокие, тонкие, слегка гортанные. Да, им было откровенно весело, они выглядели радостными и взволнованными.

Я наблюдала за ними, испытывая множество чувств: зависть, гнев, страх, подавленность. Я больше не в состоянии была на это смотреть, соскользнула с дерева и вернулась к остальным. Потом мы прокрались через сад и вышли на дорогу.

Сравнивая по пути свои наблюдения, мы вычислили, что в том доме находилось не меньше восьми взрослых. Я предполагала, что захватчики поселят на каждой ферме по одной семье, но они, возможно, считали нас чересчур расточительными, если у нас так много земли приходилось на такое малое количество людей. Может быть, они построят дома по всей долине Виррави, пока у каждой семьи не окажется в распоряжении лишь но одному загону, чтобы заняться интенсивным земледелием. Не знаю, как земля такое выдержит. Но может, это мы использовали её неправильно?

Мы шли дальше, каждый погрузился в собственные мысли, догадки и мечты. До дома Криса мы добрались уже после полуночи. Там свет не горел, но мы вели себя с крайней осторожностью на тот случай, если внутри уже спали колонисты. Но потом меня просто затошнило от необходимости постоянно красться на цыпочках.

– А давайте забросаем крышу камнями, – предложила я, подумав о том, как стучал дождь по оцинкованной крыше жилища стригалей у Кевина.

Остальные посмотрели на меня с жалостью, но я была сыта по горло тем, что мы постоянно бежали, прятались, бродили, как голодные звери.

– Нет, давайте! – настаивала я. – Ну что может случиться? Если внутри кто-то есть, они же всё равно не побегут в темноту с ружьями! Вряд ли они настолько глупы. Вокруг есть где спрятаться, так что мы просто сбежим по-быстрому, и всё.

Видимо, я говорила более убедительно, чем сама понимала, потому что уже через полминуты я всех уговорила. Не знаю, в самом ли деле я на такое подбивала или просто шутила. Но теперь отступить значило потерять лицо, огорчённо подумала я, набирая как можно больше камней. Мы договорились о том, где встретимся в случае чего, и окружили дом. По сигналу – протяжному пугающему вою Гомера – я принялась швырять камни.

О, это было потрясающе! Целый эскадрон опоссумов, обутых в бутсы, на полной скорости катящих перед собой неисправные тележки из супермаркета, не смог бы устроить такой грохот.

Я быстро отступила назад, поджав нижнюю губу и едва не прокусив её насквозь, когда налетела на садовую скамейку. Да, мои икры и лодыжки были основательно наказаны за это ночное приключение. Одинокий камень, неожиданно запущенный кем-то уже после общей атаки, скатился но крыше спустя целую минуту. Но внутри не было заметно никакого движения. Просто невозможно, чтобы после такого там никто не проснулся.

Мы опять собрались все вместе перед парадной дверью и отправили Гомера проверить кухонное окно, после того как он признался, что последний камень бросил именно он.

– Слишком темно, чтобы рассмотреть что-то внутри, – проворчал Гомер. Потом, помолчав ещё немного, сказал: – Думаю, там то же самое, что было, когда мы оставляли записку Крису. Вряд ли там кто-то есть.

Так оно и оказалось. Но открытие нас не обрадовало. Мы заглянули и в старый свинарник, где Крис прятался сразу после вторжения, но не нашли никаких признаков жизни. Так что мы собрались вокруг пыльного стола в пахнувшей плесенью кухне, чувствуя себя уставшими и несчастными. Волнение, охватившее нас в момент бомбардировки крыши, быстро угасло. Мы так расстроились из-за Криса, чувствовали себя такими беспомощными… А когда думали о том, где он мог находиться, тоже ничего хорошего предположить не могли. Я сердилась на себя, что не догадалась спросить миссис Маккензи и того мужчину в машинном сарае, не знают ли они чего-нибудь о Крисе. Но я была слишком растеряна и испугана. Меня слегка утешало лишь то, что сказала Робин: если бы Криса поймали и отправили на территорию ярмарки, те двое взрослых упомянули бы об этом.