Язык жизни. Ненасильственное общение  - Маршалл Розенберг

Отец (повышая голос): Не лги, не то хуже будет!

Затем он вспомнил, что нужно сначала наладить связь с собственными чувствами и потребностями, чтобы поддерживать контакт с сыном.

Отец: Подожди немного, я должен подумать.

Заглянув в себя, он увидел, насколько разгневан и напуган. Он злился, когда говорил себе: «Билл должен был думать головой!» и «Каким же лгуном он вырос!» Он боялся, когда думал обо всех возможных последствиях не только поведения Билла, но и собственных заблуждений.

Отец (мысленно, сам себе): Я был дураком, предполагая, что он понимает опасность всего этого. Кто-то мог погибнуть! (Затем он одергивает себя.) О, я должен превратить ярлыки «дурак» и «лгун» в чувства и потребности. Думаю, что слово «дурак» означает разочарование: я хотел бы думать, что знаю его лучше. Что же касается «лгуна», мне очень страшно, потому что я хочу рассчитывать на точную информацию, чтобы решить эту проблему.

Отец (вслух, после паузы, в течение которой он обдумывал, как заговорить): Билл, ты боишься, что тебя накажут, если ты скажешь мне правду?

Билл: Ну да! Ты всегда так бесишься, если что-то идет не по-твоему.

Отец: Ты имеешь в виду, что хотел бы больше понимания и справедливости?

Билл: Можно подумать, мне от тебя светит понимание или справедливость!

Отец (молча, себе): Господи, как же не рассердиться, когда я слышу такое?! Неужели он не видит, как я стараюсь? Мне нужно немного уважения в обмен на мои усилия, а еще, наверное, забота, ведь мне очень страшно.

Отец (вслух): Кажется, ты обеспокоен тем, что вне зависимости от твоих слов к тебе не будут относиться справедливо?

Билл: Можно подумать, тебя волнует справедливое отношение ко мне! Что бы ни случилось, тебе просто нужно найти крайнего. Да и вообще, в чем проблема? Предположим, мы действительно взяли машину. Никто не пострадал, и мы вернули ее на место. Тоже мне преступление!

Отец: Ты боишься, что будут серьезные последствия, если ты признаешь, что брал машину, и хочешь быть уверен, что к тебе отнесутся справедливо?

Билл: Ну да.

Отец (выделяя время для паузы, чтобы наладить более глубокую связь): Что я мог бы сделать, чтобы убедить тебя в этом?

Билл: Пообещай никогда больше не наказывать меня.

Отец (выражает готовность согласиться, понимая, что наказание не поможет Биллу осознать возможные последствия его действий, а лишь углубит разобщение и упрямство): Я пойду на это, если ты пообещаешь поддерживать со мной диалог. Это означает, что мы будем говорить до тех пор, пока я не увижу, что ты понял возможные последствия твоей прогулки на машине. Однако в будущем, если я увижу, что ты не понимаешь возможной опасности своих действий, я могу снова применить силу – но лишь затем, чтобы тебя защитить.

Билл: Просто прекрасно! Я настолько туп, что меня приходится силой защищать от меня же! Очень приятно это знать!

Отец (теряя связь со своими потребностями, но не высказывая этого вслух): Господи, бывает, что я просто убить готов малого… Я очень зол, когда он говорит такое! Кажется, ему плевать… Черт возьми, что же мне нужно в этой ситуации? Мне нужно знать, что, когда я так стараюсь, ему хотя бы не все равно. (Вслух, со злостью) Знаешь, Билл, когда ты так говоришь, я очень расстроен. Я так стараюсь идти тебе навстречу, и когда слышу такое… Послушай, мне нужно хотя бы убедиться, что ты продолжишь со мной говорить.

Билл: Мне плевать.

Отец: Билл, я действительно хочу выслушать тебя, а не обвинять и не угрожать, как в старые времена. Но когда ты говоришь «очень приятно знать, что я такой тупой» таким тоном, мне тяжело себя контролировать. И мне нужна твоя помощь, если ты действительно хочешь, чтобы я слушал тебя, а не обвинял и не угрожал. Если же тебе все равно, то другой вариант для меня – уладить это дело привычным способом.

Билл: И каким же?

Отец: Думаю, к этому времени я уже сказал бы тебе: «Ты наказан на два года – никакого телевизора, машины, карманных денег, свиданий – ничего!»

Билл: Я думаю, что лучше тебе использовать новый подход.

Отец (с юмором): Я рад, что твой инстинкт самосохранения еще цел. Теперь скажи мне, пожалуйста, готов ли ты проявить честность и уязвимость?

Билл: Что ты понимаешь под уязвимостью?

Отец: Ты говоришь мне, как ты относишься к вещам, которые мы обсуждаем, а я говорю тебе о своем отношении к ним. (Твердо) Ты согласен?

Билл: Ладно, попробую.

Отец (со вздохом облегчения): Спасибо. Я благодарен тебе за готовность попробовать. Я тебе еще не говорил – Хорхе на три месяца запер Эву дома. Ее никуда не отпускают. Что ты об этом скажешь?

Билл: Вот черт, какая несправедливость!

Отец: Я хотел бы узнать, что ты на самом деле чувствуешь.

Билл: Я ведь тебе уже сказал – это очень несправедливо!

Отец (понимая, что Биллу тяжело наладить связь со своими чувствами, решает высказать догадку): Тебе грустно, потому что она вынуждена так дорого платить за свою ошибку?

Билл: Нет, дело не в этом. Она вообще не виновата.

Отец: Ты расстроен, потому что она расплачивается за идею, изначально принадлежавшую тебе?

Билл: Ну да, она просто согласилась на то, что сказал ей я.

Отец: Кажется, тебе грустно видеть, какие последствия имело твое решение для Эвы.

Билл: Ага.

Отец: Билли, для меня очень важно знать, что ты способен видеть последствия своих действий.

Билл: Ну, я вообще не думал о возможных проблемах. Да, наверное, я действительно наломал дров.

Отец: Лучше посмотри на это как на нежелательное развитие событий. И мне по-прежнему нужно убедиться, что ты осознаешь последствия. Скажи, пожалуйста, что ты чувствуешь в данный момент.

Билл: Я чувствую себя настоящим идиотом, пап… Я никому не хотел навредить.

Отец (переводя самоосуждения Билла на язык чувств и потребностей): Ты испытываешь грусть и сожаление, потому что тебе бы хотелось, чтобы тебе доверяли и не ожидали от тебя проблем?

Билл: Да, я не хотел создавать столько проблем. Я просто не подумал…