По ту сторону сказки. Околдованные в звериных шкурах - Ольга Назарова

Варна первая из стаи добралась до сыновей и Катерины. Та ещё стучала зубами, но уже начала согреваться. Варна моментально обругала по-волчьи обоих своих дурней, которые не догадались девочку согреть, рявкнула, и мгновенно рядом возникли два молоденькие волчицы, которые расположились около Катерины справа и слева, и прижались к ней боками.

— Спасибо тебе за малыша! Мы бы не успели! Да, а ты знаешь, что теперь-то ты наша общая родственница? Для всей стаи! И каждый из нас, стоит тебе только позвать, придет к тебе на помощь! — Варна внимательно посмотрела на Катерину. И добавила. — Я не волнуюсь за Бурого только когда он с тобой. Ты за ним присмотришь! — строго покосилась на фыркнувшего старшего сына. — Да, именно так! А то не понятно, куда его опять может унести!

Бурый чуть придвинулся к младшему брату и шепнул ему на ухо: — Вот! Именно об этом я только что и говорил! Матушка не меняется! Только подумай! Меня может унести!!!

Варна долго разговаривала наедине с Катериной. Они вдвоём шли по льду, и Катя слушала о том, как Бурый был щенком, как он похож на отца, погибшего при нападении скалистых драконов, прилетевших с северо-запада, и что он однолюб, и сколько бы волчиц не пытались его выбрать себе в мужья после смерти Вьюги, ничего у них не получалось!

— Так уж вышло, что его потянуло к людям, и в этом его спасение! Он после смерти Вьюги едва не умер от тоски. Просто не хотел жить. А люди… Сначала у него не получилось. Ты ему не говори, но я прекрасно знаю о мерзкой человеческой девице Елене, которая его использовала, и ещё это ей припомню, когда будет благоприятный момент! А вот с тобой ему так повезло! И твою семью он полюбил! Так что принимай названного брата, и не отказывайся от него, он может больше этого не пережить!

Катерина в ответ серьезно кивнула.

Варна коротко рявкнула, стая быстро собралась вокруг, Бурый удивленно смотрел на мать не понимая, что она затеяла. А Варна подошла вплотную к Катерине, та, сообразив, опустилась на одно колено перед волчицей, и Варна опять коснулась носом её правого плеча и произнесла: — Я с радостью принимаю тебя, Катерина, дочь человеческого рода, в мой род! Иди с нами названная сестра моего сына! Моя охота, это твоя охота, твой враг будет и моим врагом! Волки! — стая ответила дружным протяжным воем. Катерина опять поклонилась и первый раз посмотрела Варне в глаза. Та ей легонько кивнула, явно одобрительно.

Баюн наблюдал всю картину издалека, удерживая Сивку от приближения к волкам.

— Нет, дружище, не надо нам туда. Они сейчас и без нас разберутся. А мы пока вот избушку раскатаем! Печку растопим, а то девочка наша замерзла сильно! А, вот и мальчик наш тоже замерз! Вот чего он в сугробе завяз, ты не знаешь? И я не знаю, но мы своих мальчиков не бросаем, так что вытягивай его и поехали воооон туда. Там и ветра нет, и реку не видно! Смотреть на неё больше не могу! И так чуть не помер от ужаса, когда Катерина под лед ушла!

Бурый через час привез Катерину к теплой избушке, уже раскатанной Баюном.

— Снег с ног отряхивайте! Веник вон в сенях стоит, а то наследят тут, а кто убирать будет? — Баюн в жизни ничего не убиравший кроме еды с тарелок и то, исключительно в себя, старательно изображал хозяйственное рвение. — Катюшенька, радость моя, ты согрелась? Давай-ка чайку, или сливочек лучше тепленьких? — он был так доволен, что всё благополучно закончилось. Девочка его жива, и Волк вернулся.

— А вот интересно, чего это было-то, а? — Степан потихоньку выспрашивал у Сивки подробности, но тот только посмеивался и мотал головой.

Катерина лежала в постели, периодически её начинала пробирать дрожь. Особенно, когда она вспоминала, как Бурый не оборачиваясь уходил по льду «навсегда». Почему-то даже нырок в прорубь не так замораживал.

— И чего ты зубами стучишь? — голова Бурого возникла у подушки. — Хочешь на печку? Я сейчас Баюна сдерну.

— Нет, что ты! Не надо, так мы все зубами стучать будем на снегу. Сбежим от ора!

— Это да, это он может. — Бурый сидел, повернувшись к окну, и наблюдал как падает снег.

— Странно как. Я вот уже совсем не представляю, как без тебя можно жить. — вдруг сказала Катерина.

— Странно. — согласился Волк. — Я тоже. Я даже как-то забыл как я жил до того, как ты меня в зоопарке нашла. То есть события я все помню, а ощущения от жизни нет. Как будто их и не было. Так, бежал куда-то, куда позовут…

Катерина завернулась в одеяло, и села на кровати. За окнами мёл снег, а в избе было тепло от печки. Там уютно сопел Баюн. Степан спал на лавке, почему-то натянув одеяло на голову, и открыв ноги до колен. Сивка дремал в конюшне.

— Знаешь, я смотрела как ты идешь через реку…

— Знаю, ты была сверху за сугробом около той чертовой проталины. — Волк беззвучно усмехнулся, — Мне не надо на тебя смотреть, чтобы знать, что ты делаешь. Это иногда так бывает. И почти всегда только с кровными родственниками. А вот у нас через побратимство… Наверное, это потому, что ты сказочница. И ты что-то нужное и важное изменила, когда назвала меня братом. Я был бы счастлив быть слугой, называться другом можно было бы только мечтать. А уж братом! — Волк глубоко вздохнул.

Катерина хотела вытереть слезы, но сдержалась. Услышит ведь шорох.

— И, кстати, не плачь, пожалуйста. — тут же отозвался Волк.

— Фу на тебя, даже поплакать мне нельзя! И, вот как ты это узнал?

— Да так же, как и про то, где ты пряталась. — хмыкнул Волк. — Чую.

— И как можно поплакать, что бы ты не был в курсе? — любознательно уточнила Катерина, утерев уже имеющиеся слезы.

— А никак. Всё равно узнаю. Так что лучше меня не пугать и не плакать! Спи! А то утром Баюн разбудит. Он от волнения поел мало для такого упитанного котика, а голодным он всегда просыпается рано! И сразу орать начинает! — Волк вздохнул, потоптался и улегся у окна, уютно свернувшись.

А натянувший до макушки одеяло Степан, который всё это прекрасно слышал, думал о том, что Катьке вообще-то бессовестно везет! Её любят в семье, любят в Лукоморье, да вон ещё брат какой получился. Ведь тоже любит! И это такое… Настоящее что ли. Без гадливой усмешки, без обмана, без сомнений. Просто в прорубь вниз головой, если надо. Просто в никуда, если мешаешь. Блин, где бы найти кого-то, кому можно так доверять?! И тут его осенило!

— И искать-то уже и не надо! Вот же они! Тут! Волк, конечно семь шкур спустит и ворчит, как старый дед. Но, разве бросит? Неа, ни за что! А остальные? Тоже ведь от меня не откажутся и не оставят! А Катька, даром что девчонка, это же друг настоящий, как мечтается любому! — Степан потихоньку начал стягивать одеяло на замерзшие ноги, одновременно давая себе подышать. Выглянул, и тут же наткнулся на Катькин заинтересованный взгляд. Она приложила палец к губам и махнула ему рукой, чтобы спал и не шумел, и продолжала смотреть в окно на летящий снег.

Кирилл смотрел в серебряное блюдце, которое Кот забыл убрать в сундук, видел стаю, видел и чуть не помер от ужаса, как Катерина ушла под лед, правда, с блюдцем он обращаться не умел, то есть оно его совершенно не слушалось и показывало то, что само хотело, поэтому, как Катерину Волк выхватил в виде лебедушки, он не видел, а увидел только как уже вполне сухая Катерина сидит в окружении кучи заинтересованных волчьих морд. На следующее утро он с интересом наблюдал, как Степан поскользнулся на ступеньках избушки и уехал физиономией в снег. Позлорадствовал, конечно, не без того. А потом блюдце опять устроило какой-то финт и начало показывать берег моря, явно северного. Все затянутое льдом, красивое и очень тоскливое. И тут на горизонте начало разгораться какое-то странное свечение. Блюдце само приблизило изображение и Кирилл ахнул, заорал и кинулся в конюшню, тоже устроенную предусмотрительным Дубом в собственном стволе.