Разыграть чувства - Лидия Чайка

Распласталась по нему и попыталась максимально глубоко впустить в себя Лукаса. Мужчина от неожиданности вздрогнул и, надавив ладонями на меня сзади, помог завершить начатое до конца.

- Моя, – шепнули мне жарко в ухо, а затем укусили в плечо.

Я дернулась и почувствовала, как из-за этого нехитрого действия, наше единение стало не столь чувственным. Сразу появилось чувство дискомфорта, и я постаралась вернуться в прежнее положение. Та зверюга, что овладела мной, теперь никому не хотела отдавать свою добычу.

- Ты мой… - медленно двигаясь верхом на мужчине проговорила. – Только мой.

И укусила его за скулу. Лукас подался навстречу и вызвал во мне новую волну жара. Ускорилась, замедлилась и замерла. Так хотелось ,чтобы он подольше мучился!

Но Когинс резко приподнялся и сел на кровати прямо со мной, все еще пребывающей сверху. Затем спустил ноги на пол. Его руки схватили мои бедра и чуть приподняли всю меня. Жесткие губы нашли мои. Далее он сам задавал темп нашего слияния. А я лишь обняла его за плечи и полностью отдалась во власть мужчине.

В этот раз мы наслаждались друг другом не час и даже не два. Непрерывно, не доходя до пика наслаждения, мы стремились доставить друг другу максимальное удовольствие, а потому все оттягивали момент собственного высвобождения. Казалось, на смену двум зверям пришли обычные люди. Мы не перетягивали более одеяло каждый на себя. Тот самый лейтенант Когинс, который так упрашивал моего зверя остановится, очень бережно и нежно двигался внутри леди Марианны Гиллтон. И могу смело признать – мне это нравилось. Ведь действительно все произошедшее имело место быть только по моему желанию. И… кажется, Лукас стал другим. Он изменился за эти годы. Из заносчивого юнца он превратился в настоящего мужчину. И это покорило обеих: леди Гиллтон и ту самую волчицу, которой так настойчиво называл моего внутреннего зверя сам Лукас.

Что за зверь? Не знаю. Но надеюсь, Лукас мне утром все расскажет. Как-то мне слабо верится, что вторая проснувшаяся сущность есть обычное приложение к силе Земли.

На утро меня ждала шокирующая весть: Лукас должен возвращаться на фронт. Конечно, а чего я ожидала? Рано или поздно это должно было произойти. Но если раньше я была бы этому только рада… После проведенной совместной ночи я откровенно не была к этому готова.

Все началось на рассвете, когда я проснулась от нежного поцелуя, подаренного (как оказалось на прощание) Лукасом. Тогда я еще ни о чем не догадывалась, а потому решила повременить с расспросами о своем подозрительном поведении. Я его ночью, кажется, все же простила и не хотела портить такой волшебный момент ненужными никому рассуждениями и воспоминаниями.

Он просто разбудил меня на молитву и встал сам, чтобы успеть по-тихому выйти из моей комнаты. Мы расстались хорошо, не догадываясь о скорой разлуке. Я отправилась на молитву, надеясь заодно морально подготовиться к очень сложному разговору с мужчиной. А на завтраке его уже не было. Впрочем, как и всех остальных его товарищей во главе с капитаном Гортоном.

Наверное, мне не суждено теперь узнать, что произошло со мной и с ним этой ночью. Кто этот Лукас вообще? Почему, несмотря на запреты, он все же немного может использовать магию в таких священных местах? Наверняка, неспроста отец хотел породниться с его семьей…

Мысль об отце все же подтолкнула меня к тому, чтобы написать письмо домой. И я даже бумагу и перо в руки взяла, только вот с чего начать не знала. Столько всего хотелось узнать, но в голове, как на зло, все мысли перепутались. А все потому, что я постоянно мысленно возвращалась к Когинсу-младшему. Он не шел у меня из головы, и это начинало надоедать и пугать.

Писать письмо я решила в кухне в то время, когда там обычно никого не было. Ведь в моей маленькой комнатке места даже для самого маленького стола не было. А на коленях писать было неудобно. Рисковала вся изгваздаться в чернилах.

Рука застыла над листком бумаги, оставляя на чистой когда-то поверхности темно-синие кляксы. Жужик в очередной раз где-то пропадал и не мог поторопить меня с написанием. Жаль. Мне не помешала бы сейчас небольшая встряска.

Пришлось буквально заставлять себя начать писать. Решила не пускаться в долгие описания своей жизни, а, разложив все по пунктам, написать только о том, что интересовало конкретно меня. Правда, сначала я все же спросила про состояние мамы. Никаких писем от родных в последнее время не было, так что я решила соблюсти нормы приличий и справилась о ее душевном и физическом состоянии. Далее рассказала о том, что по роковому стечению обстоятельств снова столкнулась с Когинсом-младшим. Правда не стала расписывать все, что произошло за столь короткий срок между нами. Думаю, не стоит моим родителям знать о том, что я снова наступила на одни и те же грабли.

Далее я потребовала от отца объяснений, почему он так быстро дал согласие на наш брак. Здесь явно было что-то не чисто, и я обязана была узнать, что именно. Спрашивать же про то, когда меня заберут из монастыря, не стала. И так было понятно, что я здесь надолго. Хотя, как по мне, три года в подобном заточении это уже не мало. Но ему-то до меня какое дело? Захочет и на всю оставшуюся жизнь оставит в этом захолустье. Хотя… еще большой вопрос, что для меня теперь лучше: простой монотонный быт под присмотром матушки Илиины или фальшивое блистание на приемах, организованных в свете…

- Сестра Марианна, что вы здесь делаете одна? – раздался за спиной голос сестры Лиизы.

Вот ведь, проныра. Не могла спокойно мимо пройти.

Нацепив на лицо доброжелательную улыбку, осторожно прикрыла собой письмо и повернулась всем корпусом к женщине.

- Здравствуйте, сестра Лииза, - я была сама любезность. – Разве у вас сегодня не дежурство по первому этажу? В любой момент могут прибыть новые раненые.

- Думаю, пара минут погоду не изменят, - губы женщины превратились в тонкую линию.

- Как не разумно с вашей стороны, - притворно печально произнесла. – Сейчас даже секунда может изменить многое, а вы говорите про целые минуты.

Я искренне старалась не пускать в голос ненужных эмоций. Видно было, что отправка Лукаса на фронт расстроила все планы Лиизы. Она-то почти всегда старалась находиться возле него и окружить мужчину заботой о его пошатнувшемся здоровье. Ее даже запреты матушки настоятельницы не смущали. Она просто-напросто их игнорировала.

- Так что же вы здесь делаете, сестра Марианна? – попыталась перевести тему разговора моя «соперница».

Я же вроде в свое время четко дала понять, что на этого выскочку не претендую. А то, что произошло между нами ночью… Никто ведь не в курсе? Значит, ничего и не было. Когинс не нашел даже минуты, чтобы объясниться со мной, никаких обещаний также не давал… Мы просто удовлетворили свою похоть, жажду, можно так сказать, и разбежались.