До последней капли - Андрей Ильин

Точно так же, как и их товарищи, они переоделись в десантную форму. Только, кроме автомата, они достали из машины пулемет. Неуклюжий и простой, как чугунный утюг, но такой же безотказный, как и он, — «деггярь».

Навешали ветки.

Намазали лица.

Попрыгали.

Готовы?

Готовы!

Экипированные по полной форме, ветераны-разведчики извлекли из багажника оставшегося в живых бандита.

— Ты не залежался там со своим другом?

Тот с суеверным ужасом смотрел на двух неизвестно откуда взявшихся партизан времен второй мировой войны в полном боевом облачении. Маскхалаты, «ППШ» наперевес, раскрашенные грязью физиономии. И старинный, с блинообразным диском, пулемет, упиравшийся раздвинутыми сошками в землю.

— Ну, ты чего, дар речи потерял, что ли?

— А? — сказал бандит, ошарашенно перемещая взгляд с одного диверсанта на другого, с «ППШ» — на «дегтярь», с «дегтяря» — на иномарку и одновременно зыркая по сторонам. Похоже, он ожидал увидеть на поляне полный состав партизанского соединения Ковпака. Во главе с командиром.

— Ну, ты чего тормозной такой? Тебе, видно, лобызанья с трупом на пользу не пошли. Бери рацию.

— Зачем?

— Немцев на выручку вызывать. Придурок! Бери рацию и не спрашивай. Бандит взял рацию.

— Вызови своих и скажи, что застрял на дороге. И еще скажи, что старики бузят. Пусть они помощь подошлют. А то, мол, сами не управитесь. Понял?

Бандит кивнул.

— Ну тогда действуй. Бандит взял рацию.

— База? У меня поломка. Откуда я знаю какая. Стоим мы. Да, тут еще старики бузят. Пытаются из машины выбраться. Приезжайте. Приедете? Конец связи.

— Приедут?

— Приедут. Скоро.

— Ну, тогда давай полезай в багажник. Не тяни время.

— Вы что это, мужики, — серьезно? — спросил пленник, показывая глазами на маскхалаты, на пулемет.

— Что серьезно?

— Ну, в смысле воевать?

— Воевать-то? Серьезно. Серьезней некуда. Давай лезь!

Бандит пожал плечами и, не сопротивляясь, полез в багажник. Кажется, он начал понимать, что в багажнике, в обнимку с трупом, сейчас безопасней, чем в лагере.

— Эй, погоди.

— А что такое?

— Ты кляп заглотить забыл.

Бандит послушно раскрыл рот.

Фраза о кляпе была последней произнесенной разведчиками. Больше они не говорили. Потому что действовали.

— Ты с правой стороны. Я с левой, — показал Семен. — Действуем по моему сигналу.

По обе стороны дороги, почти одновременно, разведчики подошли к двум березам и, подкопавшись под корни со стороны леса, заложили в ямки по одной противотанковой гранате. Подвязав к предохранительной чеке длинные шнуры и протянув их через ветки, они залегли подальше от деревьев, но поближе к дороге.

— Ку-ку. Ку-ку… — близко прокричала кукушка.

— Ку-ку. Ку-ку… — ответила ей другая.

Засада была подготовлена. Дело оставалось за дичью.

Ворота лагеря со скрежетом открылись, выпуская «рафик».

— Они что, сухорукие, что не могли со стариками справиться! — возмущались бандиты, в спешном порядке мобилизованные на помощь своим неудачливым коллегам. — Два бугая с пистолетами просят защиты от выживших из ума пенсионеров! Когда это было?

— Да ладно ты, сейчас по-быстрому управимся и домой.

— Тебе хорошо говорить, а я сегодня часа не спал. А вечером снова на крышу! На хрена мне это надо, за других их работу делать.

«Рафик», мягко покачиваясь, несся по узкой дороге. С минуты на минуту должна была показаться заглохшая машина. Но так и не показалась.

«Рафик» заметил Анатолий и, отсчитав нужное количество секунд, дернул за шнур. В двадцати метрах от него предохранительная чека выскочила из своего гнезда, боек ударил в капсюль. В течение нескольких секунд ничего не произошло. В течение нескольких секунд горел запал. Потом раздался взрыв. Даже не очень громкий, потому что основная сила и основной звук ушли под корни и в землю.

Дерево вздрогнуло, качнулось и, медленно наклоняясь и все увеличивая скорость, стало падать. Дерево обрушилось поперек дороги перед самым бампером резко затормозившего «рафика».

Несколько секунд машина была неподвижна. Видно, водитель никак не мог прийти в себя. Но потом мотор взвыл, и «рафию» стал разворачиваться, тыкаясь то задом, то носом в близкие кюветы. Когда он почти выправился, когда путь назад был свободен, раздался еще один глухой взрыв и еще одно дерево, оседая, устремилось вершиной к дороге.

Путь был заблокирован с двух сторон. Ни вперед. Ни назад. Именно так разведчики во времена своей молодости останавливали вражеские колонны или отсекали часть ее.

«Рафию» замер в ловушке. Не было слышно даже шума мотора. Прошла секунда, другая, третья. Пауза затягивалась. Немцы, надо отдать им должное, действовали пошустрей. Либо сразу и без раздумья врубались в завал, пытаясь пусть даже ценой разбитой машины перескочить его с ходу или сдвинуть в какую-либо сторону. Либо разом выскакивали в двери и выбитые окна, забрасывая обочины гранатами. Многие погибали, но кто-то прорывался.

Немцы были вояки. Эти — просто бандиты. Эти не хотели рисковать шкурами и не хотели портить машину. У них не было фронтового опыта. Они не привыкли быть в роли загнанной в ловушку дичи, они всегда играли роль волков. Которых было больше, и которые были лучше вооружены, и жертвы которых всегда были заведомо слабее. Отсутствие отрицательного опыта сослужило плохую службу бандитам.

Они ждали, уступая невидимому врагу инициативу.

Наконец дверца открылась. Осторожно оглядываясь, высунулась одна голова и рука с зажатым в ней пистолетом.

Тихо.

Человек встал на асфальт. Потом лег. Заполз под днище машины. Полежал. Потом что-то сказал.

Вслед за ним из салона выполз еще один боевик. И еще один. Один подполз к завалу. Потом вернулся обратно к машине.

Тихо. Ни выстрела. Ни шороха. Только птички поют.

Один бандит вылез из-под машины, другой. Немец не вылез бы никогда. Немец лежал бы до ночи. Пусть даже по уши в грязи.

Наконец появился водитель и сидевший с ним рядом боевик. Кажется, старший. Машина осталась пустой.

Анатолий прижался щекой к ложе пулемета. То же самое, был он уверен, сделал и Семен по ту сторону дороги.

Осталось лишь дождаться еще одного бандита, замешкавшегося под машиной.

Анатолий понимал, что действует не по правилам, что стрелять надо было сразу. Но эти тоже действовали против правил. Они вставали, ходили, ничего не опасаясь. Наверное, они решили, что деревья повалил ветер. Оба, одновременно и одинаково, но с двух сторон. Или подумали, что это кто-то балуется. Или ничего не подумали. Просто не хотели подумать. Просто отвыкли тем местом, которое думает, трудиться.