Сезон гроз. Дорога без возврата - Анджей Сапковский

– Бууэх-хххррр-ээээххх! Буээх-хээх!

– К оружию! – заорал Шевлов. – К оружию, быстро!

Щелкнула сперва одна, а следом и вторая тетива большой арбалесты. Пораженный в голову Шевлов погиб на месте. Кочерга, прежде чем выпал из седла, некоторое время глядел на свой живот, сквозь который стрела прошла навылет.

– Бей! – все в отряде, как один, выхватили мечи. – Бей!

Геральт не намеревался бездеятельно дожидаться результатов стычки. Сложил пальцы в знак Игни, пережег связывавшие его руки путы. Цапнул Юлу за пояс, сдернул на землю. Сам вскочил в седло.

Что-то сверкнуло ослепительно, кони стали ржать, брыкаться и молотить воздух копытами. Несколько всадников выпали из седел, орали, затаптываемые. Сивая кобылка Юлы испугалась, прежде чем ведьмак успел ее успокоить. Юла вскочила, кинулась, вцепилась в узду и поводья. Он отшвырнул ее ударом кулака и пустил кобылу в галоп.

Склонясь к шее лошади, не видел, как Дегерлунд очередными магическими молниями распугивает коней и слепит всадников. Как на всадников набрасываются, рыча, Буэ и Бэнг, один с топором, второй с широким скимитаром. Не видел брызг крови, не слышал криков тех, кого убивали.

Не видел, как гибнет Эскайрац, а сразу за ним и Сперри, словно рыбины, распластанные Бэнгом. Не видел, как Бэнг опрокидывает Флоквета вместе с конем и как после из-под коня вытаскивает. Но ломающийся визг Флоквета, голос петуха, которого режут, ведьмак слышал еще долго.

До того момента, как свернул с большака и погнал в лес.

Как почти все почтовые станции, эта тоже стояла на перекрестке, на пересеченье путей. Крытый дранкой дом с подпертым столпами навесом, пристроенная к дому конюшня, дровяной сарайчик, все среди черно-белых берез. Пусто. Никаких, казалось, гостей и подорожных.

Загнанная сивая кобылка спотыкалась, шла едва-едва, покачиваясь, свесив голову до земли. Геральт вел ее, потом отдал вожжи служке.

Служка был годков, на глаз, сорока и крепко под грузом тех сорока лет горбился. Погладил шею кобылки, глянул на ладонь. Смерил Геральта с ног до головы, после чего сплюнул ему прямо под сапоги. Геральт покачал головой, вздохнул. Не удивлялся. Знал: виноват, что перебрал с галопом, да к тому же по непростой местности. Хотел побыстрее оказаться как можно дальше от Сореля Дегерлунда и его слуг. Понимал, что это скверное объяснение, сам он тоже был не лучшего мнения о людях, которые доводили лошадок до такого вот состояния.

Служка ушел, уведя кобылку, бормоча себе под нос – и нетрудно было угадать, что бормочет и что думает. Геральт вздохнул, толкнул дверь, вошел в дом.

Внутри приятно пахло, и ведьмак вдруг понял, что постится уже сутки с гаком.

– Коней нет, – упредил его вопрос почтмейстер, выходя из-за прилавка. – А ближайшая курьерская – только через два дня.

– Я бы съел чего-нибудь. – Геральт глянул вверх, на балки и стропила высокого потолка. – Заплачу́.

– Дык нет же ж.

– Ну-ну, господин почтмейстер, – раздался голос из угла. – Разве так следует принимать странника?

За столом в углу восседал краснолюд. С льняными волосами и бородой, в вышитом кабате[45] цвета бордо, украшенном медными пуговицами на груди и манжетах. Щеки краснолюда были румяны, а нос – изряден. Геральт порой видывал на рынке картофелины с непривычно розовым цветом кожуры. Нос краснолюда был сходного цвета. И формы.

– Мне ты предложил заливайку, – краснолюд смерил почтмейстера суровым взглядом из-под пышных, кустистых бровей. – Не станешь же утверждать, что только одну тарелку оной женка твоя и готовит. Поспорю на любые деньги, что и для господина подорожнего хватит. Садись, путник. Пива выпьешь?

– Сердечно благодарю. – Геральт уселся, выудил монету из тайника на поясе. – Но позвольте уж мне угостить вашу милость. Противу ложного впечатления, я не бродяга и не люмпен. Я – ведьмак. Выполняю работу, оттого и одежка потрепана, и вид небрежный. Уж простите великодушно. Два пива, почтмейстер.

Пиво возникло на столе молниеносно.

– Заливайку жена сейчас подаст, – проворчал почтмейстер. – А за это – не обижайтесь. Еду я должен готовой держать. Пусть бы какой вельможа в путешествии, гонцы королевские или почта… Если не хватит и подать им окажется нечего…

– Ладно-ладно. – Геральт поднял кружку. Знаком он был со многими краснолюдами, потому знал, как с ними пить и какие тосты провозглашать.

– За удачу дела верного!

– И сучьим детям на погибель! – договорил краснолюд, стукнув кружкой в его кружку.

– Хорошо выпить с кем-то, кто знает обычаи и протокол. Меня зовут Аддарио Бах. Вообще-то – Аддарион, но все зовут Аддарио.

– Геральт из Ривии.

– Ведьмак Геральт из Ривии. – Аддарио Бах отер усы от пены. – Слыхал я о тебе. Бывалый ты парень, не удивительно, что обычаи знаешь. А я сюда, представь, из Цидариса доехал курьерским дилижансом, как его на Юге зовут. И жду пересадки на курьерский, что из Дориана в Реданию идет, в Третогор. Ну, вот и заливайки дождались. Проверим, как она. Лучшую заливайку, надобно тебе знать, наши бабы в Махакаме варят, больше нигде такой не попробуешь. На густой закваске из черного хлеба и ржаной муки, с грибочками, с лучком крепко прожаренным…

Станционная заливайка была превосходна, цыпленка и крепко прожаренного лучка в ней хватало, а если в чем она и уступала махакамской, вареной краснолюдскими бабами, то Геральт так и не узнал, чем именно, поскольку Аддарио Бах ел скоренько, молча и без комментариев.