Анатомия призраков - Эндрю Тэйлор

— Я уполномочен ее светлостью отвезти вас в коттедж на север от Кембриджа, сэр, — сказал Холдсворт, пока они медленно катили по дорожке. — Это уединенное место, где нас никто не потревожит. Малгрейв будет навещать нас. Больше никто.

Фрэнк промолчал. Он смотрел на пустое сиденье перед собой.

— Мы должны проехать через Барнуэлл и затем через Кембридж, чтобы достичь места назначения, — продолжил Холдсворт. — Чтобы избежать неудобств, предлагаю поднять стекла и опустить занавеси, пока мы проезжаем сквозь город.

Они медленно ехали сквозь Кембридж, часто со скоростью пешехода. Внутри экипажа было темно и тесно. У Холдсворта болели руки и ноги. Ему казалось, что большую часть последних трех дней он провел, скрючившись в экипаже. Было несложно следить за дорогой по скорости продвижения, поверхности под колесами и звукам, проникавшим из внешнего мира. Сначала были булыжники и мощеные дороги. Тембр перестука колес изменился, когда они покатили по большому мосту рядом с колледжем Магдалины. Они ненадолго набрали скорость и затем притормозили на холме рядом с крепостью. Затем повернули направо, покинув главную дорогу в Хантингтон, и направились на север по дороге, которая становилась все более и более разбитой.

— Если хотите, можно поднять занавеси, сэр, — предложил Холдсворт.

Фрэнк не ответил.

Холдсворт поднял занавеси на своей стороне, и свет затопил экипаж. Также он опустил стекло. Они ехали по длинной прямой дороге с обширными ровными полями по обе стороны.

Внезапно на противоположной стороне кареты поднялась суматоха. Фрэнк поднял занавеси и опустил стекло. Он наполовину высунул голову из окна. Встречный ветер взъерошил волосы, сдувая с них пудру клубами. Холдсворт наблюдал за юношей, но не шевелился.

Через мгновение Фрэнк вернулся на место и сел прямо.

— Я… признателен вам, сэр, — произнес он так небрежно, как будто ничего необычного не произошло. — Мистер Холдсворт, если не ошибаюсь?

— Да, сэр. Помните, меня послала ее светлость? Она надеется, что вы скоро поправитесь и сможете вернуться к ней.

Фрэнк скривился и отвернулся.

— Какой в этом смысл? — пробормотал он. — Я жалкая развалина. Лучше бы я умер.

Уичкот собрал деньги на обед, продав мебель жены. У него была давняя договоренность с владельцем «Хупа», который по такому случаю одолжил своего французского повара и нескольких официантов. Часть еды была приготовлена на кухнях гостиницы. После завтрака прибыли три ливрейных лакея — отец и два сына. Они уже работали на Уичкота и, подобно владельцу «Хупа», настояли на оплате вперед. Им потребовался почти час, чтобы завить и напудрить волосы и облачиться в ливреи, предоставленные мистером Уичкотом. Сюртуки были прискорбно поношенными и сидели на своих новых владельцах не слишком ладно.

Днем Уичкот удалился в кабинет и запер дверь. В углу комнаты, невидимый со стороны окна и из дверного проема, в нишу был встроен высокий шкаф. Обшитая панелями дверь обладала двумя замочными скважинами, но была лишена ручки. Он отпер оба замка и открыл дверь.

В шкафу хранились архивы клуба Святого Духа, а также некоторое количество связанных с ним предметов. На одной полке стояли разнообразные бокалы, чаши для пунша, блюда и искусно украшенные столовые приборы. На верхней полке выстроился ряд переплетенных в кожу томов, запечатлевших членство, деятельность, счета и решения клуба Святого Духа за тридцать лет его существования. Здесь также стояли книги пари и книги учета вин.

Уичкот достал текущую книгу учета вин. Клуб обладал собственным запасом вин, представлявшим значительный и постоянный интерес для его членов, а также служивший для них источником солидных трат. Уичкот уже выбрал вина для вечера и достал их из той части погреба Ламборн-хауса, которая была отведена для их хранения. Однако, поразмыслив ночь, он решил, что не повредит принести еще полдюжины кларета и столько же портвейна. Он проследил за их изъятием сразу после завтрака. Теперь же отнес книгу на стол, сделал пометку, что именно взято, и вернул том на полку.

Филипп провел указательным пальцем по ряду корешков. Он прочел или, по крайней мере, пролистал все тома. Клуб был основан Мортоном Фростуиком в 1750 году. Полноправное членство было ограничено председателем клуба, известным как Иисус, и двенадцатью апостолами. Клубные развлечения быстро стали в Кембридже легендарными, поскольку их характер был равно загадочным и расточительным.

Оба эти качества — заслуга Фростуика. Он много лет прослужил в Ост-Индской компании в Бенгалии, где сказочно разбогател. Вернувшись в Англию, посетил Кембридж и счел профессорскую комнату в Иерусалиме столь замечательным местом, что поступил в колледж сотрапезником начальства. Он наслаждался обществом более молодых людей и благодаря необычайной щедрости заслужил титул Набоба Фростуика. Он подарил колледжу маленький мостик через Длинный пруд — уменьшенную копию знаменитого деревянного моста мистера Эссекса в Колледже королев.

Фростуик за свой счет закупил вина для клубного погреба, а также бокалы, столовые приборы и блюда, сплошь искусно украшенные, которые до сих пор использовались на клубных обедах. Среди них был ритуальный бокал, который полагалось осушить каждому соискателю: он удивительно напоминал эрегированный пенис с яичками, вмещал около половины пинты вина, и каждый кандидат должен был проглотить его содержимое одним махом. Фростуик внезапно покинул Кембридж после некоего случая, имевшего, по слухам, отношение к одному из сайзаров Иерусалима, и уехал за границу, где якобы завел гарем из катамитов[22]и позже умер от холеры.

Члены клуба Святого Духа всегда питали острый интерес к дефлорации девственниц, чему имелись обильные свидетельства в архивах. Фростуик особо подчеркнул, что ничто другое так не соответствует названию и целям клуба, как ознаменование вступления в ранг апостола пролитием девственной крови. Разве не был он сам, в роли Иисуса, сыном Девы? Разве вино, которое они пили на своих встречах, не символизировало кровь? И разве не являлись они, по определению, Святыми Духами и, следовательно, не должны были возлегать с девственницами при любой возможности, почтительно повторяя аналогичный эпизод в Евангелиях? Во времена Фростуика эта часть ритуала осуществлялась на глазах у Иисуса и собравшихся апостолов. После его отъезда, однако, последователи решили, что более утонченно будет позволить проводить дефлорацию в уединении после остального ритуала в качестве своего рода награды, которая скрепит печатью все, что произошло до тех пор.

Филипп Уичкот вернул книгу на место в шкафу. Когда он запирал дверцу, в кабинет вошел Огастес. Его глаза метались из стороны в сторону, как будто он опасался увидеть в углах притаившихся чудовищ.

— С вашего позволения, сэр, явился мистер Ричардсон из колледжа.

— Впусти его, болван.

Тьютор вошел в комнату и грациозно поклонился. Его парик был идеально напудрен, сюртук превосходно скроен; на свежевыбритом лице сверкала улыбка. Одни лишь глаза портили впечатление — тревожные, с желтыми искрами.