Футарк. Первый атт - Анна Орлова

— Дорогая, тебе вредно так волноваться! — всполошилась миссис Гайнс.

— Тяф!

— Снова началось, — тихо сказал мне инженер. Я вопросительно приподнял бровь. — Виолетта просто бредит благородными разбойниками, этими… Робин Гудами!

— Сочувствую, — серьезно ответил я. — Но она так юна… Это увлечение должно пройти с возрастом.

— Искренне на это надеюсь, — вздохнул мистер Гайнс, а я, извинившись, поднялся из-за стола. Это представление меня порядком утомило. — Мистер Кин!

— Да? — обернулся я, но больше ничего сказать не успел: на меня ринулась крохотная белая молния.

Только от природы хорошая реакция и недурная физическая форма позволили мне уберечь от мелких, но острых зубов собачки Виолетты брюки и, возможно, лодыжку. Мне вовсе не хотелось прыгать на одной ноге у всех на глазах, пытаясь стряхнуть эту фурию и подавляя отчаянное желание грубо выругаться, что в обществе категорически неприемлемо.

Тут собачка предприняла второй заход, я ушел от нее легким пируэтом (недаром все-таки матушка заставляла меня обучаться танцам)… Но что, так и прикажете кружиться здесь? Я не люблю выставлять себя на посмешище, а Виолетта уже начала хихикать.

На помощь мне пришел мистер Гайнс, с необычайной для такого грузного человека ловкостью перехвативший собачку и вручивший ее дочери.

— Простите, мистер Кин, не успел вас предупредить, — сказал он мне. — Такой уж у этой… собаки подлый нрав. Незнакомых непременно за ноги кусает! Но вы ей этого удовольствия не доставили, хо-хо-хо!..

— Да, забавно, — согласился я, распрощался и поспешил скрыться в своем купе.

И только там сообразил, где слышал это тявканье! В соседнем купе! Выходит, моя соседка — Виолетта?..

Осознание этого факта наполнило меня инфернальным ужасом. Я быстро покончил с умыванием, затем тщательно запер дверь в ванную комнату и дверь купе тоже. Может быть, миссис Гайнс была не так уж и не права, принимая такие меры предосторожности?

Я очень люблю спать под стук колес. Есть в этом что-то, некая романтика дальних странствий. И пусть дороги-то всего ничего, но можно вообразить, будто поезд не тащится неспешно среди холмов и полей доброй старой Англии, а рассекает ночь на равнинах Дикого Запада, и мустанги, вспугнутые железным грохотом, уносятся прочь, а бизоны, подняв рогатые головы, провожают огнедышащий локомотив удивленными взглядами…

Я уже находился на грани яви и сна, как вдруг был вырван из этой блаженной дремы самым бесцеремонным образом. Какой-то посторонний звук резко диссонировал с уютным погромыхиванием поезда, буквально ввинчиваясь в уши. Через полминуты, стряхнув остатки сна, я сообразил, что это такое: в соседнем купе выла собака! Та самая маленькая белая собачка Виолетты!

Она выла невероятно омерзительно, тоненько, со страдальческим надрывом, не прерываясь ни на мгновение… Тембр звука был таков, что не позволял игнорировать его, отвлечься… Есть шумы, которые быстро переходят в разряд звукового фона: тот же перестук колес, уличный шум да многое другое! Но этот вой раздражал так, будто кто-то непрерывно царапал железом по стеклу — другого сравнения я придумать не смог. И это при том, что наши с Виолеттой купе разделяли две двери и ванная комната! Каково же ее соседу с другой стороны? Стенки здесь не такие уж толстые…

Я мучился добрый час. Проклятая собака не замолкала ни на секунду. Я пытался накрывать голову подушкой, но тщетно, тоненький вой был слышен все равно. Господи, как сама Виолетта ухитряется спать под такой аккомпанемент? Или, быть может, она нарочно не спит, чтобы с утра выглядеть утомленной и бледной? Тогда ясно, зачем ей это… существо!

Наконец я не выдержал, встал, покопался в аптечке, каковая у меня всегда при себе, нашел вату и тщательно заткнул уши. Стало полегче, а с подушкой на голове — и вовсе замечательно, и мне удалось наконец уснуть…

Пробуждение мое не было радужным: ночью подушка свалилась на пол, и теперь пронзительный девичий визг проникал даже сквозь вату.

Я сел и помотал головой, потом вытащил вату из ушей. Зря я это сделал… Визг перешел в безудержные рыдания, в коридоре возбужденно переговаривались — словом, происходило что-то странное.

Решив, что без меня там точно обойдутся, я спокойно умылся, побрился, проверил, все ли у меня в порядке с глазами, переоделся к завтраку и вышел в коридор. Там царило нездоровое оживление: пассажиры высовывались из купе, некоторые толпились в проходе и о чем-то бурно спорили.

Я подошел поближе, легко заглянул поверх голов и сквозь открытую дверь соседнего купе узрел следующую картину: рыдающая Виолетта в утреннем туалете распростерлась на постели, матушка пыталась ее успокоить, собачка в страшной ажитации прыгала вокруг и тявкала, а отец стоял на пороге. Выражение его лица показалось мне несколько странным, но в чем эта странность заключается, я уловить не смог.

— Что случилось? — спросил я у инженера, протолкавшись поближе.

— Беда, — мрачно ответил он.

— Надеюсь, с вашей дочерью все в порядке?

— Да, если не считать того, что ее ограбили, — усмехнулся мистер Гайнс.

— Ограбили?! — изумился я. — Однако! И это в вагоне первого класса! Как же такое могло произойти?

— Представления не имею, — развел он руками. — Из того, что мне удалось понять… ну, вы сами видите, в каком состоянии Виолетта! Словом, она одевалась к завтраку, решила надеть серьги, которые перед сном положила в шкатулку с драгоценностями, но шкатулки на месте не оказалось. Купе было заперто изнутри, и куда она подевалась, непонятно! Виолетта уверяет, что обыскала все купе, думала, что по рассеянности сунула шкатулку в чемодан, но нет…

— Странное дело, — покачал я головой. — В этом купе и спрятать-то что-либо негде!

— Вот-вот, — поддержал инженер. — Потому и остается один вывод — кража! Домечталась о разбойниках!

Что-то тут было не так, но я решил пока не думать об этом.

— Негодяй! — взвизгнула вдруг Виолетта, прекращая рыдать. — Мерзавец! Как они посмели! Там же… там мой любимый жемчуг! И колечко! И хрустальные серьги! Папа! Я требую, чтобы вора немедленно отыскали!..

— Начальник поезда уже оповещен, милая, — сказал он. — Но полиция сможет заняться расследованием только на следующей станции, а до нее еще далеко…

— Как он посмел! — Девушка снова разрыдалась. — Как же… как же я без украшений?! Я… я на курорте буду… как нищенка!..

— Ну, дорогая, — примирительно произнес мистер Гайнс. — Быть может, вору нужны были деньги на лечение тяжело больной жены или ребенка?

— Пусть бы шел работать! — взвизгнула она и запустила в стену туфелькой, едва не пришибив собачку. И куда только подевалось ее сочувствие к разбойникам?

Я вздохнул. Да, Виолетта лишь притворялась томной и болезненной. Сейчас, думаю, попадись ей на глаза этот вор, она разорвала бы его на части! И все же демонстрировать такие эмоции на глазах у посторонних… Нет, я решительно не одобрял подобного поведения! Видимо, мистер Гайнс тоже, поскольку поспешил прикрыть дверь, отрезая дочь от любопытствующих.