Я тебе (не) подхожу - Ольга Белозубова

Мне резко становится не до празднования дня рождения, и пока Макс и остальные продолжают веселиться в бассейне, я спешу наверх и ищу пустую комнату.

Задача из разряда сложных, поскольку практически все спальни заняты парочками, которые решили уединиться.

Тогда решаю забуриться в комнату самого Макса — скорее всего, он запретил гостям пользоваться ею, но я ведь не гость, а друг, мне можно, тем более я один. Так и есть, внутри пусто, я захожу, закрываю за собой дверь и облегченно выдыхаю: звуки музыки сразу стихают. Не зря друг озаботился звукоизоляцией.

Я присаживаюсь в черное кресло Макса и задумываюсь, потирая лоб пальцами.

Беременна. Это слово мигает перед глазами, словно ярко-красная неоновая вывеска.

Интересно, какой срок? Когда там вообще женщины идут к врачу, если забеременели?

Спасибо поисковику, ответ на этот вопрос нахожу спустя пару минут. Если встать на учет нужно до двенадцати недель, значит, это время еще не вышло.

Получается, Алиса действительно могла залететь, пока мы были вместе. Могла, но… нехитрую науку предохранения я освоил давно, и раньше осечек не случалось. Никогда. Вообще. Совсем. Так что шанс того, что Алиса беременна от меня, стремится к нулю.

Выходит, это не мой ребенок.

Или все же мой?

Если так, то… это просто охренеть! У судьбы какое-то извращенное чувство юмора. Уголок губ дергается в нервном тике, а следом меня бросает в жар от осознания того, что у меня может быть сын или дочь от той, которая виновата в смерти матери.

Ну нет. Я с силой мотаю головой. Судьба не стала бы так издеваться надо мной! Или стала бы?

Я снова зарываюсь в поисковик и прихожу к неутешительным выводам. Забеременеть уже после того, как мы расстались, Алиса, разумеется, могла. Но срок был бы слишком мал для походов в женскую консультацию.

То есть залетела она точно в то время, пока была со мной.

И снова остается два варианта: ребенок от меня и ребенок не от меня.

Если от меня, тогда какого фига она не рассказала о нем? Вот то меканье у фонтана — ни разу не считается даже попыткой сообщить. «Предположим, что я беременна». Серьезно, блин? Ага, предположим, что я будущий президент. Ну ведь бред сивой кобылы, с какой стороны ни посмотри.

Будь это правдой, что ей мешало сказать, пока были вместе? Ну в самом-то деле, что? Правильно, ничего.

А уж в то, что она вдруг узнала о беременности уже после нашего расставания, поверит только последний дебил, и я не он.

У Алисы не было никаких причин скрывать беременность, потому что моя реакция однозначна. Я никогда не бросил бы своего ребенка, и она, черт возьми, об этом знает! Знает, потому что я не раз озвучивал свою четкую позицию, когда речь заходила о детях.

Получается, ребенок все-таки не мой?

«Я тебя люблю! Очень!» — вспоминаю признание Алисы в наш последний вечер, и меня берет зло. Значит, эти слова с таким же придыханием она говорила кому-то еще в те вечера, когда мы не виделись. Кому-то, от кого и залетела. Впрочем, чему я удивляюсь? Можно подумать, забыл, что она собой представляет.

Нет, я помню. Хорошо помню. И то, что меня мучат эти странные сны, ничего не меняет.

М-да. Охренеть ситуация, конечно. Все будет гораздо проще, если ребенок не мой.

Однако мозг снова с азартом грызет червячок сомнений.

Алиса, разумеется, весьма целеустремленна и хитра, но вдруг и правда просто побоялась сознаться после моих слов и тем более сообщения?

Спустя полчаса, когда я окончательно успеваю извести себя мыслями и чувствую, что голова вот-вот взорвется, а ясности никакой, решаю, что пора узнать правду от самой Алисы.

Я встаю с кресла, достаю телефон и звоню, начинаю ходить по комнате взад-вперед.

Проходит пятнадцать минут, а я все еще пытаюсь дозвониться — с одним и тем же результатом. То есть без него — слышу в ответ лишь короткие гудки.

Девушки, конечно, любят болтать, но чтобы настолько?

Решаю подождать и предпринимаю еще несколько попыток через десять минут. Однако и они не увенчивается успехом.

Ну нет, Алиса не может разговаривать так долго, это не в ее духе. Может, у нее что-то случилось с телефоном? Спешу проверить догадку, снова открываю приложение и вижу, что маячок двигается. Значит, дело точно не в мобильном. Тогда почему я слышу короткие гудки?

И тогда меня осеняет: Алиса внесла меня в черный список. Вот же сучка!

Можно подумать, это меня остановит. Я ведь могу позвонить ей с другого номера.

Решаю проверить свою теорию, вылетаю из комнаты Макса в коридор и цепляю первого же парня, который попадается мне на глаза.

— Дай телефон, пожалуйста. Буквально на полминуты.

Тот поднимает на меня осоловелые глаза и безропотно достает мобильный из заднего кармана джинсов.

— Д-держи.

Спустя полминуты скриплю зубами от злости: гудок прошел, а значит, я действительно у Алисы в черном списке.

Я возвращаю телефон владельцу и спускаюсь на первый этаж — нужно поговорить с Артемом. На встречу с одним из клиентов завтра придется поехать именно ему, а мне снова придется улететь на пару дней.

Договорившись с Ребровым, который, слава богу, не задает лишних вопросов и сразу соглашается подменить меня на переговорах, я спешу к бассейну. Прощаюсь с Максом и парнями и не мешкая еду домой, а оттуда — сразу в аэропорт.

Что ж, так даже лучше. Встречусь с Алисой вживую. Припру к стенке, и она скажет мне правду, никуда не денется.

Останется только решить, что с этой правдой делать.

Назар

Во время полета я никак не могу найти себе места, потому что мозг будто кислотой разъедает мысль, которая не пришла в голову раньше.

Что, если ребенок все-таки мой, и Алиса не сказала о нем по одной простой причине: хочет сделать аборт.

Ну а что, была проблема — нет проблемы. Ведь для нее нежданный малыш — наверняка та еще проблема, куда хуже моей эсэмэски.

Да, я помню, она рассказывала, как мечтает о детях, но говорить — не мешки ворочать, могла и соврать, с нее станется.

Руки сами собой сжимаются в кулаки, как представляю, что она без сомнений спешит избавиться от моего малыша.

А ведь еще вчера меня буквально разрывало на части от непонимания, что вообще делать, если ребенок мой. И угораздило же вляпаться в такое!

Однако теперь, после мыслей о возможном аборте, решение принимается словно само собой.

Если ребенок мой, никакого аборта не будет. Ни за что. Родит как миленькая, а малыша я заберу себе. Он не виноват ни в ситуации, ни в том, кто достался ему в матери.