АЛЬТЕРнативная жизнь - Александра Завалина

– Умок, – сказал я, – для тебя все складывается просто отлично, не так ли? Ты поймал преступника, папочка гордится тобой, а портфолио готово. Но подумай вот о чем: что, если ты засадил за решетку невиновного? Всей полицейской карьере конец, если правда всплывет наружу.

– Не пудри мне мозги, воротничок, – хмыкнул Умок. – У тебя в кармане нашли шил-сок. Считаешь, этого мало?

– По-прежнему остается вероятность, что меня подставили, – заметил я. – Кто? Ответ справа от тебя.

Умок машинально повернул голову и взглянул на Рина. Рин по-прежнему смотрел на меня и улыбался. На самом деле это настоящая удача, что Умок и Рин враждуют, а объединились только ради того, чтобы схватить меня. У них такие разные цели в жизни, что, если они схлестнутся, от них обоих и мокрого места не останется.

– Ну давай, – предложил Умок. – Дай мне взятку, чтобы я поверил. Так ведь ты решаешь все проблемы?

Я пожал плечами:

– Как хочешь, Умок. Но ты должен знать: Рин так тебя ненавидит, что готов засадить одноклассника за решетку. А знаешь, почему? Чтобы ты, доверчивый юный полицейский, повелся, а потом обнаружилось бы, что за решеткой невиновный и несовершеннолетний. А знаешь, чем это чревато? Почитай законы.

– Я и без тебя знаю законы, идиот! – рявкнул Умок.

– Ты думаешь, сын полицейского на такое купится? – спросил Рин, и его голос был мягким, как кошачья лапка.

– Это выбор Умока, – отметил я. – Я невиновен, и правосудие это докажет. А раз так, то этому полицейскому участку несдобровать, ведь вы взяли меня, школьника, практически без доказательств.

– Правосудие докажет правду, – еще мягче «погладил» меня Рин. – А правда в том, что ты посредничаешь с торговцами шил-сока. От этого даже несовершеннолетие тебя не спасет.

– Нет, – возразил я. – Правда в том, что ты по какой-то неизвестной причине ненавидишь Умока. Ты много о нем знаешь. Не ты ли рассказывал мне, что его мать бросила семью и умчалась в Мегаполис за богатым женихом? Тот богатый жених – твой брат или дядя, не так ли?

Я придумывал на ходу, переступая все границы приличий, но мне было плевать – лишь бы задеть Умока побольнее. На Умока же стало страшно смотреть: он разъяренно покраснел, глаза его почернели, кулаки сжались. Он медленно надувался, как воздушный шарик, а через мгновение его стало «сдувать». В тщетной попытке казаться спокойным он процедил сквозь зубы:

– Заткнитесь оба. Кто дал вам право обсуждать мою семью?

– А что, твоя мама разве не сбежала в Мегаполис? – невинно уточнил я.

– Завались, воротник драный!

– Да ладно, дело-то не в этом, – вздохнул я. – Дело в том, что Рин ненавидит тебя, Умок, и твоя мама может быть этому причиной.

Боже, конечно нет! Я нес бред, делал вид осведомленного человека, а сам изо всех сил хватался за соломинку. Если Умок поведется на мои слова, Рин окажется под его пристальным вниманием, а под пристальным вниманием не так-то просто сбегать в Джунгли.

– Пошли отсюда, он сошел с ума в своих Джунглях, – презрительно бросил Рин.

– Нет, я не уйду, пока не узнаю, откуда у него такая информация о моей семье! – завелся Умок. Его челка торчала вперед, как остро наточенные колья.

– Рин рассказал, – охотно поведал я. – И ты бы знал, сколько он о тебе плохого наговаривал у нас в классе! Я подумал сначала, что у вас кровная вражда… Он злится на тебя, Умок. Узнай почему, а то я не разобрался.

– Идем, Умок, – с нажимом повторил Рин. – Не видишь, он спятил!

– Отвали, рыжая морда! – дернул плечом Умок.

– Да-да, я спятил, – пробормотал я. – А что ты, Рин? Когда в ближайшее время собираешься в Джунгли? Давай осторожнее: после моего пленения защиту на Границе наверняка удвоят.

Рин фыркнул. Умок глядел на меня с ненавистью и злобой и вдруг напомнил быка, который точно так же наклоняет голову и смотрит, прежде чем ударить рогами. Я вернулся к койке и сел.

– Осторожнее с ним, Умок, – предостерег я. – Он тоже ходит в Джунгли, и по гораздо худшей причине, чем я. Я мешал ему, и он подставил меня. Подсунув мне шил-сок, он убил двух попугаев.

Умок, хоть и выглядит как типичный осел, на самом деле не так глуп, да и намекал я достаточно прозрачно. Меня это, конечно, не спасет, но жизнь Рину осложнит знатно.

– Да пошли вы, – пробурчал Умок и исчез из моего поля зрения.

Рин бросил на меня уничтожающий взгляд и поплелся следом.

Больше всего я ждал и боялся встречи с родителями. К вечеру папаша Умока пришел ко мне в камеру и заявил, что мои родители готовы приехать, но он им отказал. Ночью меня собирались перевозить в Мегаполис, чтобы утром я уже сидел в комнате допроса, и только после допроса я могу повидаться с родителями.

– Но я несовершеннолетний! – возмутился я. – Родители обязаны присутствовать при моем допросе!

– Это уже не мы решаем, – пробурчал папаша и, ворча что-то про «нелюдей, отбирающих всю славу», поплелся готовить для меня машину.

Дия и Летос больше не приходили, а может, их просто не пустили.

Меня повезли в Мегаполис. Солнце уже давно спало под одеялом океана, когда мы выехали из города. Двое полицейских зажали меня на заднем сиденье, еще какой-то тип сел впереди, а папаша Умока сел за руль.

Время пролетело, как стрела, и вот он, Мегаполис. Шумный, сверкающий огнями и мерцающий альтерами. Вот только я собирался вернуться сюда на коне, а возвращался на веревке за лошадью. И я хотел в Королевский дворец с победой, а не в Королевскую тюрьму с поражением.

Меня посадили в одиночную камеру, почти такую же тесную, как в Океанске, только дверь полностью была сделана из железа. Я лег на койку, но до утра так и не уснул. И только когда за стеной защебетали птицы, предвещая рассвет, меня сморила дремота.

А утром произошло то, чего я страшился, – приехали мои родители. Я ждал их, готовился морально, но все равно струхнул, когда услышал их голоса в коридоре. Точь-в-точь маленький мальчик, которому вот-вот дадут ремня!

Две недели назад они приезжали в Океанск проверить меня, но тогда все было в порядке: я прибрался, скосил лужайку перед домом, спрятал маску, сжег ту одежду, которую порвал или измазал в крови, а на стол торжественно возложил учебники, тетради и открытый дневник с пятерками.

Приезжая на выходные, они каждый раз спрашивают: «Не надоело жить одному? Возвращайся домой, мы всегда тебя ждем, Мартин», но я только улыбаюсь. Я не хочу домой. У меня тут цель. Миссия. Так я думал, когда все шло по моему плану. Но сейчас…

Я ведь клялся им, что уже взрослый и докажу, что могу жить один. Я твердил, что буду вести себя как пай-мальчик и что они будут мной гордиться. А на деле? Меня поймали с шил-соком в кармане. Я не справился. Я не сдержал обещание!