Заложница командора - Виктория Серебрянская

Едва я только поставила поднос с едой на откинутый столик, командор цепко ухватил меня за запястье и резко развернул к себе лицом. Так, что я потеряла равновесие и некрасиво шлепнулась ему на грудь. Руки командора мгновенно притиснули меня к крепкому, жилистому телу. Я замерла, ошеломленно моргая и не зная, куда девать повисшие в воздухе руки.

— Я тебе говорил, что случится, если ты и дальше будешь мне выкать?

В темных килльских глазах бродили отражения невидимых в каюте звезд. Засмотревшись в эти мерцающие глаза, я судорожно сглотнула, вспомнив обещание командора. Взгляд сам собой упал на твердые мужские губы. Какие они на вкус? Сердце екнуло. Неужели заставит его целовать? От одной этой мысли на меня обрушился такой шквал чувств и ощущений, что я невольно задрожала в крепкой хватке рук командора. Запутавшись в вихре эмоций, я и не заметила, как положила ладони Старффу на грудь.

Килльское сердце билось ровно. Словно машина. Словно он и не обнимал молодую привлекательную девушку. Мне понадобилось секунд пять, чтобы осознать, что это означает. А потом…

Я рванулась прочь из этих странных объятий, совершенно забыв о силе килльского гада. Но даже боль от стиснувшихся, словно капкан, чужих рук меня не остановила. Я продолжала биться, словно птичка, попавшая в тиски:

— Пусти!

— Я обещал.

Спокойный, ровный голос. Словно Старфф и не прикладывал усилий, чтоб меня удержать. Словно и не требовал у девушки поцелуй. Пусть красавицей я себя не считала никогда. И растрепанная со сна не сойду даже за симпатичную. Но хоть какие-то эмоции я у него должна вызывать?!

— Пусти немедленно!

На привлекших меня ранее губах медленно расцветала улыбка:

— А если не пущу? Что тогда?

— Я заставлю тебя пожалеть об этом!

На мое заявление килльский гад удивленно задрал бровь. А потом запрокинул голову и расхохотался:

— Ты — меня? Насмешила!

Даже искренний хохот не заставил командора ослабить свою хватку. Как я ни билась в его руках — толку не было. Старфф слишком явно был сильнее меня. Но при этом он держал меня достаточно аккуратно, чтобы не причинить боли и не наставить синяков.

Отсмеявшись, командор слегка меня встряхнул. Как куклу.

— Ты посмотри: сразу вспомнила, как нужно правильно ко мне обращаться! Стоило только тебя разозлить. Пожалуй, стоит запомнить этот рецепт и периодически устраивать профилактику. Чтобы ты нас обоих не засветила перед посторонними. Еще бы научить тебя обращаться ко мне по имени… Может, и вправду заставить меня поцеловать? А, Кара?

От злости у меня потемнело в глазах:

— Ты не имеешь права обращаться со мною, как с комнатной собачонкой!

Но в Старффа словно бес вселился. Полуночные глаза сейчас мерцали сильнее обычного. И я бы, наверное, даже залюбовалась им. Если бы не его мерзкое поведение:

— Так что, Кара? Поцелуй? Или правильное обращение?

Не знаю, что со мной произошло. То ли я дошла до крайней точки бешенства от таких издевательств. То ли у меня случилось какое-то помутнение. Но я, вместо того, чтобы поступить согласно ожиданиям килльского гада, то есть, назвать его краткой формой его имени, внезапно даже для самой себя, привстала на цыпочки, опираясь на мужские плечи и прильнула к жестким обветренным губам.

Его губы пахли морозной свежестью и озоном. Словно во рту у Кина бушевала гроза. И на вкус были как студеная родниковая вода. От этого, будто ледяного, соприкосновения, у меня вдоль позвоночника пробежал электрический разряд, заставляя колени подгибаться, а руки сильнее стискивать мужские плечи.

Старфф грозился, что заставит меня саму целовать его. Но едва наши губы соприкоснулись, он на миг застыл. Будто скованный собственным льдом. А потом…

На мой затылок легла чужая ладонь. Осторожно, словно опасаясь вспугнуть. Чуть шершавые губы килла шевельнулись, будто спрашивая моего разрешения, самую малость царапнули мягкую кожу моих губ. И это движение как будто породило молнию между нами. Электрические искры ужалили мою нежную кожу. Вошли в мое тело и помчались по нервам, заставляя меня содрогаться, как будто под действием тока.

Старфф словно почувствовал, будто бы знал, что сотворило со мной его простое касание. Его язык осторожно скользнул по моим губам, словно желая стереть мучающие меня искры, бережно усилил свой натиск, заставляя раскрыться, принять его, подчиниться.

Это была моя последняя связная мысль. В тот момент, когда килл нежно коснулся языком моего языка. Мой мир умер, взорвавшись осколками эмоций и ощущений.

Кин

— Кин, ты спишь, что ли? — Я чуть покачнулся, схлопотав увесистый тычок в бок от давнего приятеля Уля, являвшегося капитаном посудины, на которой мы сейчас и летели сквозь черноту космоса. — Я понимаю, что девочка у тебя сейчас — самый сок, но ведь когда-то нужно и отдыхать, старина!

Прямолинейность Уля, а полное имя этого игумара не мог выговорить даже я, коробила. Но я промолчал. Пусть лучше считает, что у меня была бурная ночь. Нам с Карой это выгоднее, чем правда. А правда лично для меня оказалась несколько неприглядной, скажем так.

Я не ожидал от землянки такой реакции. Думал, что она будет юлить и сопротивляться до последнего. Слишком уж негативными были ее предыдущие реакции. Да и интереса ко мне, как к мужчине, я в ней не видел. Профессионализмом она заинтересовалась точно. Слишком уж пристально наблюдала за мной, подмечала что и когда я делаю. А вот личный интерес не ощущался совсем. Я собирался ее немного попугать. Помариновать, как говорят пехотинцы про новобранцев. И вдруг такое…

Ее инициатива оказалась слишком уж неожиданной. И я начинал понимать слова Энуу про непредсказуемость и импульсивность землян.

Губы Кары пахли морозным воздухом Килланского хребта и снежной свежестью ягод пхарта. Пахли домом. Которого я недавно лишился окончательно. И это вывело меня из привычного равновесия. В груди родилось острое щемящее чувство, определить природу которого для меня оказалось невозможным. Мне вдруг остро захотелось… чего-то. Захотелось присвоить, похитить и укрыть ото всех источник этих мучительно-сладких ощущений. Я позволил себе забыться. Потеряться в этом водовороте чувств. Напитаться утраченным и почти забытым. Проникнутся. Забрать себе если не все, то как можно больше.

Кто из нас первым прервал это безумие? Сложно сказать. Только губы землянки больше не пахли домом и безмятежной радостью горного утра. Теперь они горчили. И я точно знал, что это за вкус — вкус моих сожалений. Я допустил ошибку. Опять.

Тело землянки мелко подрагивало в моих руках. Девушка доверчиво положила ладошки на мою грудь, часто и рвано дышала, то и дело облизывая истерзанные, словно обветренные губы. Я выпил их свежесть, впитал в себя аромат ягод пхарта. Взамен отравив их горьким ядом своего раскаяния. У меня не было права. Но вот она, Кара, в моих руках. И в мутных глазах девушки я вижу рождение чего-то такого, что пугает меня до дрожи. Мне проще схватиться с пиратами. Выйти один на один с заговорщиками. Чем ждать появления на свет того, что плавится сейчас в серой мути девичьих глаз.