Муравьи - Бернард Вербер

Эта слабая вибрация – пчела, выписывающая в воздухе восьмерки, чтобы указать своим собратьям из улья, что в двух сотнях голов отсюда цветочная поляна.

Это легкое дрожание – должно быть, стрекоза. Стрекоза – как это чудесно. Но эта стрекоза летит не в ту сторону и не станет обедом.

Сильное соприкосновение. Кто-то прыгнул в паутину. Это паук, который хочет воспользоваться плодами чужих трудов. Вор! Хозяин быстро прогоняет его, пока не появилась настоящая добыча.

И тут он чувствует задней левой лапкой, что с восточной стороны приближается какая-то муха. Летит она вроде бы не быстро. Если она не изменит направления, то угодит прямиком в ловушку.

Плюх! Есть.

Крылатый муравей…

Паук – у него нет имени, так как одиноким существам не нужно распознавать своих, – спокойно ждет. В молодости он не умел сдерживать нетерпение и упустил немало добычи. Он думал, что любое насекомое, попавшее в паутину, обречено. На самом деле это еще только половина успеха, все решает время. Надо повременить, и обезумевшая дичь запутается сама. Такова высшая, утонченная философия пауков. Нет лучшей техники боя, чем ожидание того, что противник уничтожит сам себя…

Через несколько минут паук приближается, чтобы получше рассмотреть добычу. Это королева. Рыжая королева из западной империи. Бел-о-кан.

Паук уже слышал об этой сверхмогущественной империи. Говорят, что миллионы ее обитателей стали до того «взаимозависимы», что уже сами есть разучились! Какой в этом смысл, и в чем тут прогресс?

Одна из их королев… Он держит в своих когтях целый отрезок будущего этих неисправимых завоевателей. Паук не любит муравьев. На его родную мать однажды напала толпа красных муравьев-ткачей…

Он смотрит на добычу, продолжающую биться. Глупые букашки, они никогда, наверное, не поймут, что их злейший враг – их собственное смятение. Чем больше крылатый муравей хочет вырваться, чем больше он застревает в шелке… Портя, кстати, паутину, что уже раздражает паука.

У № 56 растерянность сменяется гневом. Она практически не может пошевелиться. Все ее тело уже оплетено шелком, каждое движение делает слой нитей все плотней. № 56 не может поверить в то, что она, после стольких пройденных испытаний, так глупо попалась. Она родилась из белого кокона, в белом коконе она и умрет.

Паук подходит все ближе и ближе, на ходу проверяя порванные тросы. № 56 видит вблизи великолепную, черно-оранжевую особь с восемью глазами, короной расположенными на голове. № 56 уже едала таких. Каждый по очереди служит обедом… И тут паук плюет в нее шелком!

Всегда лучше перестраховаться, – считает паук. Потом он обнажает два страшных ядовитых зуба. На самом деле паукообразные не убивают сразу. Они любят трепещущую плоть, поэтому оглушают жертву усыпляющим ядом и будят ее лишь для того, чтобы немножко закусить. Таким образом, они, когда захотят, могут питаться свежим мясом, прекрасно упакованным в шелковый кокон. Такая дегустация может продлиться неделю. № 56 слышала об их повадках. Она затрепетала. Это хуже, чем смерть. Ей будут постепенно ампутировать все конечности… При каждом пробуждении она будет терять часть тела, потом опять засыпать. Ты каждый раз чуть-чуть уменьшаешься в размерах, пока тебя не лишат жизненно важных органов и не подарят, наконец, освобождающий сон.

Лучше самой убить себя! И, желая избежать ужасного и такого близкого созерцания зубов, № 56 вынуждена замедлить биение своего сердца.

И тут на паутину натыкается мотылек-поденка, да так сильно, что шелковая сеть мгновенно и очень крепко связывает его… Он родился несколько минут назад, он умрет от старости через несколько часов. Эфемерная жизнь, жизнь поденки. Он не может терять ни четверти секунды. Как вы заполните ваше существование, если вы знаете, что рождены утром для того, чтобы умереть вечером?

Едва лишь закончились два года его жизни в виде личинки, как поденка летит искать самку, чтобы заняться самовоспроизведением. Тщетное стремление к бессмертию в потомстве. Свой единственный день он проведет в поисках. Ему ни до еды, ни до отдыха, ни до капризов.

Его главный хищник – это Время. Каждая секунда против него. По сравнению с самим Временем, страшный паук – всего лишь задерживающий фактор, а не полноценный враг.

Мотылек чувствует, как старость завоевывает его тело. Через несколько часов он впадет в старческое слабоумие. И тогда все кончено. Он прожил жизнь зря. Какое невыносимое поражение! Поденка бьется. Коварство паучьих сетей в том, что если ты шевелишься, ты запутываешься, а если остаешься без движения, ты не можешь из них выбраться… Паук приближается к мотыльку и опутывает его несколькими дополнительными веревочными кругами. Ну вот, две прекрасные добычи, которые ему дадут весь необходимый для завтрашней паутины белок. Но как только паук опять пытается усыпить № 56, он чувствует совсем другой толчок. Умный… Тип, тип, тип-тип-тип, тип, тип, тип-тип. Это самка! Она продвигается по нити, выбивая сигнал: Я твоя, я не украду твою добычу.

Паук никогда не чувствовал ничего более эротического, чем такая дрожь. Тип, тип, тип-тип-тип. Ах, он больше не может, он бежит к своей любимой (девчонка четырех линек, он-то сам пережил уже двенадцать). Она втрое больше его размерами, а он как раз любит толстых. Он показывает ей две жертвы, которые сейчас придадут им новые силы. Они принимают позу для совокупления. У пауков это довольно сложно. У самца нет пениса, а есть что-то вроде двойного генитального ствола. Он торопится соткать маленькую сеть, которую поливает гаметами. Обмакнув в гаметы одну из лапок, он засовывает ее во влагалище самки. Возбужденный, он делает это много раз. Юная красавица, со своей стороны, пребывает в таком смятении чувств, что уже не может удержаться от того, чтобы не оторвать и не съесть голову своего «возлюбленного».

Ну а потом уж глупо не съесть его целиком. Проделав это, она все еще не утолила голод. Она набрасывается на поденку и делает его жизнь еще короче. Теперь она поворачивается к муравьиной королеве, которая, снова чувствуя приближение укола, впадает в панику и барахтается.

№ 56 решительно везет, так как на горизонте с шумом появляется новый герой и меняет расстановку сил. Это еще одна из тех южных тварей, которые недавно поднялись к северу. Тварь, однако, пребольшая, однорогий майский жук или жесткокрылый носорог. Со всего размаху он врезается в паутину, натягивает ее, как резину… и разрывает. Девяносто пять на сто – это прочно, но до определенных пределов. Прекрасная шелковая скатерть распадается на летящие полоски и лоскутки.

Самка паука, прикрепленная к сигнальному тросу, уже прыгнула вниз. Освобожденная от белых оков, но не в силах взлететь снова, муравьиная королева медленно бредет по земле. Но самка паука думает уже о другом. Она забирается на ветку, чтобы сплести там шелковые ясли, в которые она отложит яйца. Как только десятки ее малышей вылупятся, они первым делом не преминут съесть свою мать. Вот такие обычаи у пауков, спасибо у них не говорят.

– Билшейм!