Дело возмущенных мертвецов - Константин Злобин

Впрочем, дальние и ближние места здесь были понятием условным. Кабинет был небольшим. За один раз в нем могли поместиться не больше пятнадцати человек. Столы для студентов стояли в два ряда напротив друг друга. На каждом стояли полки с приборами. Между ними протянулись пучки проводов. Не дождавшись начала занятия, студенты принялись переключать тумблеры и крутить ручки приборов, но были остановлены зычным голосом Ломоносова.

– Руки на столы. Ничего не трогать, пока я не скажу.

Костин стол стоял в углу, рядом с высоким темно-коричневым шкафом с множеством дверей. Некоторые двери были закрыты, другие – едва держались на полуоторванных петлях. В темном чреве шкафа виднелись сваленные в кучу рулоны бумаг и стоявшие друг на друге отслужившие свое приборы. Их железные бока покрывали ряды царапин, надписи стерлись, а стекла были в трещинах.

Под стать шкафу была и остальная лаборатория. За пыльными занавесями скрывались древние еще деревянные рамы окон. Дыры в линолеуме словно годовые кольца деревьев обнажали слои предыдущих покрытий. Побелка на потолке не обновлялась с прошлого тысячелетия и свисала ажурными кружевами. Отдельного рассказа заслуживали столы. По вырезанным на них надписям можно было проследить историю института до 1974 года. Этим годом была датирована надпись «Привет тараканам от группы «КрЭк-74».

Костя был так увлечен осмотром своего рабочего места, что не слышал слов преподавателя.

– …в правой части лабораторного щита находится тумблер общего включения. Отщелкните его вверх в позицию «Вкл». Рядом загорится зеленый индикатор. Прежде чем сделать это, переведите ручку «Напряжение» в положение «0».

Костя уловил только начало фразы и включил тумблер. Лампочки прибора загорелись тусклым мерцающим светом. Внутри послышался нарастающий гул, а в щелях приборного щитка замелькали тени.

«Что это может быть?» – подумал Костя, разглядывая непонятное явление. Между тем обычное гудение прибора перешло в надрывное, а тени стали двигаться быстрее. «Лишь бы не взорвался». Костя отодвинулся на безопасное расстояние, и только он это сделал, как из прибора вырвалась и потекла по столу коричнево-рыжая пена. Костя вскрикнул. На его крик обернулись соседи.

Сзади выросла фигура преподавателя физики.

– Поздравляю, Селеверстов!

– Спасибо! – не понимая, за что его хвалят, ответил Костя.

– Вы сделали все ровно наоборот, – произнес Эскулап Викторович. – Сначала нужно было поставить напряжение на «ноль», и только потом включать тумблер. А теперь что вы сидите с выпученными глазами? Бейте их!

«Кого?», – хотел спросить Костя, но когда снова взглянул на стол, понял, в чем дело. То, что он принял за коричневую пену, было лавиной тараканов. Она вырывалась из щелей прибора и растекалась по столу. Тараканов было так много, что они уже сыпались Косте на колени.

– А-а! – вскочил он и отскочил к стене, где уже столпились другие студенты.

– Нужно внимательно слушать преподавателя, – раздался наставительный тон Ломоносова. – Вам, Селеверстов, за сегодняшнее занятие я ставлю низший бал. Благодаря вашим стараниям результат нашей лабораторной работы был сведен к нулю.

Костя недоумевающее огляделся.

– Каким же должен оказаться результат?

Преподаватель с размаха врезал указкой по Костиному столу, убив одним ударом не меньше двух десятков тараканов.

– Нам нужно было очистить класс от этих насекомых. Предыдущая очистка, согласно учебных нормативов, проводилась десять лет назад и она подразумевала не переселение насекомых из класса в класс, а их уничтожение. Только при этом условии мы могли получить новую технику, а теперь благодаря вам еще год будем учиться на старой.

– Что же я сделал не так? – недоумевал Костя, глядя, как остатки тараканьего клана покидают его стол.

– Абсолютно все. Вместо того, чтобы выставить прибор на определенную частоту, которая убивает тараканов, вам вздумалось сбить эти настройки. В результате у ваших товарищей насекомые погибли внутри осциллографов и подлежат утилизации, а ваши только испугались. В результате наша лаборатория рискует не обновить свой парк аппаратуры. Даже если нам это удастся, то новая техника будет обжита этими тварями раньше, чем мы предполагали.

– Извините, – пролепетал Костя. – Я не хотел.

После занятий к Косте подошел староста.

– Ну, спасибо тебе. Теперь нашей группе точно не видать первого места.

– Чего?

– Того? – грубо ответил староста. – Мы тут не только в умников играем, как некоторые, но и участвуем в факультетном соревновании. Ты, конечно, ничего об этом не слышал?

– Нет.

– Конечно. Куда тебе. Ты ведь из химической лаборатории не вылезаешь, будто там медом помазано. А я еще на прошлой неделе всем сказал, что наш деканат объявил внутрифакультетное соревнование, по результатам которого будет выбрана лучшая группа факультета.

– И что?

– А то, что в соревновании учитываются не то, сколько ты перелил пробирок, а все показатели группы, в том числе успеваемость и посещаемость.

– А я причем? Я в отличии…

– Вот именно, что в «отличии», а нам нужен общий результат, а не отдельных выскочек. К тому же его портят твои дружки.

– Какие еще дружки?

– Краснощеков и Скоробогатов. Из-за них мы не дотягиваем даже до пятерки лучших. Короче, мы решили…

– Кто это «мы»?

– Мы – большинство нашей группы – решили поступить следующим образом. Вся группа разбивается по два человека.

– Зачем?

– Ну вот, строишь из себя умника, а сам не знаешь, – оскалился староста и не с того, ни с сего спросил. – Почему, думаешь, Чингисхан завоевал половину мира?

Костя молчал.

– А потому что у него была самая сильная армия, – продолжал с той же улыбочкой староста. – Его армия с одними копьями и стрелами побеждала тех, у кого были пушки и крепостные стены. Не знаешь, как им это удавалось? А я скажу – из-за дисциплины. В армии Чингисхана была железная дисциплина, поэтому она могла победить врага даже голыми руками. А чем создавалась такая дисциплина? Тем, что воины были повязаны друг с другом. Если с поля боя дезертировал один, то каждого десятого в отряде казнили. Убегало несколько человек, казнили каждого второго. И результат был налицо – полмира под монголами. Поэтому мы решили поделиться на двойки. Если подведет один, второму тоже достанется, поэтому, хочешь – не хочешь, а будешь следить за первым. Иначе лишат стипендии или, того хуже, выгонят из института. И это не я сказал, а декан. Теперь понял?

– Понял, – ответил Костя. – И при чем здесь я?

– А при том, что ты в двойке к Краснощековым.

Явное предпочтение Машей Андрея, не отдалило, а, наоборот, сблизило живущий в квартире №259/1. Девушка привнесла во взаимоотношения квартирантов то, что окончательно превратило отдельных квартирантов в друзей. Это коснулось всего, в том числе и такой бытовой темы, как ужины. Если раньше они напоминали общее сидение за столом, где каждый утыкался в свою тарелку, то с появлением девушки все изменилось. Она ввела новое правило, по которому ужин готовил один из четырех жильцов по очереди.