Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971 - Райнхард Гелен

К сожалению, нам пришлось свертывать операцию «Брут»: возникло опасение, что служба безопасности стала проявлять подозрительность в отношении ВТ.

Я уже упоминал о ценном источнике в советском посольстве в Восточном Берлине, от которого мы получили подлинный материал на русском языке перед конференцией четырех. И таких агентов у нас было несколько. Я хочу рассказать о двух из них – источниках высокого класса. Речь идет о женщинах, которые служили в важных учреждениях советской зоны. Они были готовы на все ради справедливого дела свободного мира. Но придется все же рассказать только об одной. Другую назвать нельзя и сейчас, так как она была ответственным работником в Союзе свободной немецкой молодежи – зональной организации, деятельность которой была направлена на разложение и дезорганизацию молодежного движения в ФРГ.

Так вот, она была старшим секретарем премьер-министра ГДР Отто Гротеволя. Кое-что о ней уже просочилось в печать. Об особом значении операции, получившей кодовое название «Маргаритка», я напишу более подробно, когда буду рассматривать отношения между Гротеволем и Вольвебером. Важнейшие сведения, которыми Е.Б. (ограничусь ее инициалами)[44]располагала, мы получали как раз в то время, когда Вольвебер громогласно заявил об уничтожении «Организации Гелена».

В середине пятидесятых годов нам удалось нанести чувствительный удар и по советской разведывательной службе. Это произошло в ходе крупной отвлекающей операции, которой позднее было дано кодовое название «Уран». Началась она на урановых рудниках в Ауэ[45], откуда мы получали ценные пробы руды. Когда главное действующее лицо этой операции – назовем его К.В. – переселился из этого города в Восточный Берлин, он, по указанию нашей организации, обратился в одну из служб советской разведки в Карлсхорсте[46]и предложил ей свои услуги. С помощью нашей службы ему удалось правдоподобно изобразить свое внедрение в фиктивную руководящую структуру геленовской организации в Западном Берлине. К.В. систематически докладывал своему советскому шефу – полковнику Петрову – о том, что по всей территории Саксонии разбросаны «геленовские агенты», поставляющие в Пуллах ценную информацию. В конце концов Советы решили разгромить эту сеть. Когда же, после тщательной подготовки, они попытались нанести внезапный удар, армия шпионов испарилась. Не сразу советские контрразведчики поняли, что их водили за нос.

К числу ценных информаторов нашей службы в эти годы принадлежало и такое высокопоставленное лицо, как бывший заместитель премьер-министра ГДР профессор Герман Кастнер. Он был выдвинут на высокий государственный пост как один из основателей и председатель Либерально-демократической партии Германии.

Кастнер предоставил себя сначала в распоряжение американцев, а потом стал сотрудничать с нашей организацией. Это случилось, когда после неоднократных личных стычек с Ульбрихтом и другими высшими функционерами правящей Социалистической единой партии Германии он понял несбыточность своих политических амбиций. Его не смогли удержать в высших эшелонах власти даже прочные связи с руководителями советской военной администрации. Короче говоря, все это побудило профессора стать на сторону Запада.

Дело Кастнера я доложил федеральному канцлеру доктору Аденауэру. Он заинтересовался моими предложениями и согласился рассматривать вице-премьера ГДР как видного политического деятеля, а не рядового беженца из советской зоны. После этого супружескую чету Кастнер мы благополучно перебросили в Западный Берлин, хотя подготовка и проведение такой операции доставили нам немало хлопот.

Появление Германа Кастнера в ФРГ стало сенсацией номер один. Средства массовой информации буквально набросились на него. Однако вскоре отношение печати к нему приняло двойственный характер. Часть печатных органов рассматривала переход Кастнера на Запад как тяжелый удар по Панкову. Другая же считала, что человек, долго занимавший высокий пост в советской зоне и пользовавшийся благами режима Ульбрихта, является одиозной фигурой и появление его в Федеративной Республике с политическими претензиями просто недопустимо. Последние нападки шли главным образом из стана свободных демократов, которые не забыли, что в свое время Кастнер отрицательно отнесся к их попыткам установить контакт с Либерально-демократической партией советской зоны. Критические голоса в ФРГ в отношении знатного зонального беглеца стали усиливаться. Тогда федеральное правительство решило отказаться от публичных выступлений Кастнера против Ульбрихта. Его знания и опыт были использованы в другой области.

Вольвебер крупно ошибся в середине ноября 1953 года. Он решил поддержать клеветническую кампанию против нашей организации любыми средствами, чтобы еще больше осложнить обстановку перед Берлинской конференцией министров иностранных дел четырех держав. Шеф зональной безопасности инспирировал появление в печати серии публикаций, в которых на основе будто бы новых данных делались попытки приписать нашей службе то, к чему она не имела никакого отношения.

К тому же на деле ничего нового и не было. В ход были пущены материалы, полученные еще полтора года назад в результате арестов, произведенных в Варнемюнде. Из опубликованных в сенсационном духе статей следовало, что трое «геленовских агентов» были схвачены с поличным, когда они устанавливали подрывные устройства. Так якобы была раскрыта преступная диверсионная сеть. Нам было совсем нетрудно доказать, что выдаваемые за «новые» аресты, разрекламированные Вольвебером в печати и по радио, на самом деле проведены в мае 1952 года. Тогда их отнесли на счет «боевой группы против бесчеловечности»[48]. Наша служба к таким методам никогда не прибегала.

Еще более скомпрометировал Вольвебера прокол с неким Эмилем Баром. Вначале пропагандистская структура ГДР рассматривала этот случай как своего рода дар, который получила служба госбезопасности перед Берлинской конференцией. «Разоблачения» Бара 24 января 1954 года, то есть буквально за день до встречи министров иностранных дел четырех держав, были переданы по зональному радио и опубликованы во всех газетах советской зоны. Так сказать, в качестве приветствия западным делегатам. То, что в «признаниях» перебежчика содержались данные о «широкомасштабной подготовке службы Гелена к срыву конференции», не оставляло никакого сомнения в намерениях сделать дело Бара, «одного из важных сотрудников геленовской службы», прологом к истории с «Белой книгой». «Свидетель», да еще такой, как Бар, изображавший из себя кающегося грешника, старавшийся разоблачить своих прежних хозяев, ценится на вес золота, по крайней мере, пока находится в руках госбезопасности. Вольвебер совсем растерялся, когда Бар 1 февраля бежал из-под стражи и сумел добраться до Западного Берлина. А там он заявил, что в его показаниях, приведенных следователем в Восточном Берлине, нет ни одного слова, сказанного им самим. Все, что он там будто бы наговорил, сочинили сотрудники ведомства Вольвебера, все – от начала до конца.