Самострел - Олег Блоцкий

Майор разом протрезвел, отшвырнул распаренную податливую Олю и мгновенно схватил трубку, так как телефон этот был особый — соединял с комдивом напрямую.

— Оперативный дежурный по «Моторке» майор Каракуртов, — четко начал офицер, собираясь произнести далее все положенное, мол, происшествий не случилось и тому подобное.

— Каракуртов, — прервал звонкоголосого дежурного комдив, — мне никто не звонил?

— Никак нет, товарищ генерал-майор!

— И не приезжал никто?

— Никак нет, товарищ генерал-майор!

— Точно никто!? — откровенно засомневался комдив.

— Так точно! Никто!

— Странно, — задумчиво сказал генерал, — времени-то уже к пяти?

— Так точно, шестнадцать тридцать пять, — услужливо подтвердил встревоженный Каракуртов.

— Интересно, — продолжал удивляться генерал, — очень интересно. Точно никто не приезжал?

— Точно никто, — с чувством отрапортовал майор и слегка замялся, — только вот… некоторое время назад… какой-то шпак у капэпэ терся. Ну, мы его согласно вашему приказу, товарищ генерал, того…

— Что того? — насторожился комдив.

— Ну, того, послали, значит…

— Как шпака зовут?

— Коляскин какой-то…

— Колесов, мудак, Колесов, — кастрированным быком заревел комдив. — Задержите его. Задержите! Не отпускайте!!!

Связь прервалась.

Еще через пару секунд в дивизии случилось и вовсе невиданное. Ее командир, заслуженный боевой генерал, Герой Советского Союза, который передвигался всегда степенно и важно, рвал к контрольно-пропускному пункту, словно молодой боец-первогодок, опасаясь мести разъяренных дедов.

Солдаты-десантники падали в обморок, видя такую необычную картину — несущегося, словно вепрь, комдива-героя. Офицеры терли глаза и считали, что все это им мерещится. После чего тоже дружно впадали в ступор…

— Как уехали?! — орал Каракуртов Козульке.

Трубка так и плясала в руках майора.

А сам офицер подпрыгивал и нервно дергал головой.

— Никак нет! Стоят! Упрямые, к-к-козлы…

— Задержать, — радостно закричал майор, — задержать! Приказ комдива! Никуда не отпускать. Уйдут — ответишь, прапор. Перед комдивом ответишь!!!

Генерал-майор, естественно, успел. Когда он вырвался за капэпэ, чуть не снеся массивные железные ворота, его взору предстал ошарашенный Колесов, съежившийся на заднем сиденье машины.

Белую «Волгу» окружали бравые гвардейцы-десантники, возглавляемые решительным Козулькой. Причем вид солдат не оставлял никаких сомнений в том, что в случае чего живым «Коляскина» они не отпустят.

Говорят, что очень большому человеку из Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Колесову тот незапланированный приезд в воздушно-десантную дивизию запомнился надолго. Особенно впечатлил всклокоченный прапорщик, который с криком «К бою!» подлетел к машине и, дико вращая глазами, наставил на Колесова автомат, прокричав бойцам: «Если что — стрелять в шпачару на поражение, валить козла на хер, так как это приказ самого комдива!»

…Каракуртов с Козулькой, которые предполагали, что их в лучшем случае расстреляют вместо того, чтобы четвертовать, наказаны комдивом не были. Вообще никак.

Ну, не любит десантура соляру и особенно шпачар, пусть даже и будут они из ЦК партии. Что с этим можно поделать?

После того как начался постепенный «плановый» (по утверждению высокого начальства в Москве) вывод войск из Афгана, духи словно белены объелись. И хоть об окончательном уходе Советской армии и его сроках не было сказано еще ни единого официального слова, «воины Аллаха» точно с цепи сорвались. Они вполне справедливо полагали, что чем чаще будут покусывать шурави, тем быстрее те побегут домой, на север. Но в открытый бой местные сопротивленцы не спешили, предпочитая, как правило, по ночам минировать дороги да издали обстреливать советские базы допотопными неуправляемыми реактивными снарядами.

Докатилась такая напасть и до отдельного советского полка. Под вечер два снаряда внезапно разорвались на территории части, не причинив, впрочем, абсолютно никакого ущерба ни людям, ни постройкам, ни технике.

Полк, запоздало поднятый по тревоге, в тяжелых бронежилетах, касках и с оружием в руках, тут же забился в укрытия, ожидая последующих ударов, которые все никак не приходили. И это ожидание становилось для сотен людей все томительнее… Оно становилось все более и более зловещим.

Советскую военную базу с одной стороны охватывала полукольцом густая и обширная чарикарская зеленка, изрядно усеянная враждебными и непокоренными кишлачками. С другой — на базу наплывали серые горы, склоны которых кое-где покрывали обширные зеленые лишаи, в которых обитали далеко не дружественные афганские крестьяне. Так что удар мог быть нанесен отовсюду. Тем более что с горных вершин полк был как на ладони.

Командир части, желая наказать одних строптивых и наглых афганских соседей, преподав наглядный урок другим, отдал приказ накрыть квадрат, из которого велся огонь реактивной артиллерией, а проще говоря, известными и страшными в своей огневой ярости системами «Ураган». Но таких установок в полку не было. Находились они у соседей — мотострелковой дивизии.

Хитрость военного управления советскими частями в Афгане заключалась в том, что связь между соседями, расстояние между которыми не больше десятка километров, поддерживалась исключительно через Кабул, до которого было около сотни километров…

Дежурный по части спешно вышел на центр боевого управления армии, четко обозначив координаты неприятеля, засеченные караульными на вышках. Штаб отправил боевое распоряжение в дивизию, «Ураганы» которой привычно щипали печально известную чарикарскую зеленку, не позволяя душарам слишком зарываться, наглеть и лезть поближе к советским частям.

Это только в кино про армию все делается моментально. Народ в полку более часа изучал срезы сухой земли в окопах, всяких местных жучков, паучков и прочих паразитов, курил вонючие грошовые сигареты и строил различные предположения — одно другого глупее, пока в глубине зеленки не раздались глухие взрывы и грохот.

Артиллерийский удар советских был мощным и затяжным. Воющие кометы яростно кромсали поля, сады и жилища афганских крестьян. Пыль и дым набухали над чарикарской зеленкой. Глухие разрывы один за другим наплывали, накатывались на полк.

Наблюдавшее за стрельбой в бинокли руководство части дружно материлось… Слов не хватало, и офицеры яростно размахивали кулаками. Реактивные снаряды упали совершенно не туда, откуда велся афганский обстрел. Ответ оказался пустым делом и профанацией. Командиры сочли себя оскорбленными и обманутыми.

В итоге долгого телефонного разбирательства выяснилось, что в штабе армии привычно все напутали и дали в дивизию не те координаты. Однако исправлять ошибку в Кабуле и Баграме никто не собирался. На том советская месть — затяжная, ужасная по силе и бессмысленная по содержанию — закончилась. Командование полка выползало из окопов оплеванным.